А. Риддл - Война солнца [litres]

Взрослые снова собрались в подвале, сидя на подушках и одеялах, разложенных в три кольца вокруг меня, их лица освещены светодиодными фонарями.

Несколько взрослых лежат на боку и дремлют. Виновата темнота и, честно говоря, нехватка еды. Мы все слабые, и я не пытаюсь разбудить их для занятия. Дальше всех, во внешнем ряду я вижу Анжелу Стивенс.

– Страх – наша сегодняшняя тема. «Право первородства» утверждает, что человеческий мозг не рождается подобным чистому листу. Каждый человеческий разум создается с помощью своего рода операционной системы. Эта система развивалась на протяжении тысячелетий с простой целью: дать нам возможность выжить. Страх – один из самых сильных аспектов операционной системы нашего разума. Он инструмент. Но, как и любой инструмент, его можно использовать неправильно. А это может привести к неисправности.

Я переворачиваю страницу на планшете.

– Что такое страх? Страх – это то, что спасает нашу жизнь, когда мы поднимаем глаза и видим, что на нас несётся машина. Страх заставляет нас уйти с дороги. Страх фокусирует нас. Страх заставляет нас думать о будущем и о решениях, которые мы принимаем сегодня, и о том, как они могут повлиять на нашу жизнь. Страх – это хорошо. Именно благодаря страху наш вид так долго выживал на этой планете. Но страх может дать сбой.

Я обвожу группу взглядом; десятки пар глаз устремлены на меня.

– Страх подобен тревоге. Мы, как владельцы нашего собственного разума, должны выключить его, когда он выполнил свою задачу.

Я глубоко вздыхаю.

– Вот личный пример. В детстве я боялась публичных выступлений. В старших классах я баллотировалась на пост президента класса и думала, что внешкольная деятельность может помочь мне поступить в колледж.

Я улыбаюсь, вспоминая, насколько неловкой, соответствующей поведенческому типу А, и слишком амбициозной я была в шестнадцать лет.

– Однако в том же году они заставили кандидатов произносить свои речи перед всем классом, а не предоставлять в письменном виде. Я была напугана до смерти, но еще больше боялась не попасть в колледж или вылететь из школы. В течение нескольких дней и даже недель, предшествовавших моей речи, я почти не ела и плохо спала. И, к счастью для меня, это произошло примерно в то же время, когда я впервые прочитала «Право первородства»… И книга спасла меня.

Я примирительно поднимаю руки вверх.

– Хорошо, это, вероятно, преувеличение, но в то время это казалось концом света. «Право первородства» дала мне перспективу. Книга помогла мне увидеть мой страх по-новому, потому что раньше я не признавала, что боюсь. В некотором смысле я видела свой страх как признак слабости и пыталась его скрыть. Я пыталась его игнорировать и сделать вид, что не боюсь. «Право первородства» утверждает, что это последнее, что мы должны сделать. Страх – это нормально. Его нельзя игнорировать. Поэтому я осознала свой страх таким, какой он есть на самом деле: это способ моего ума заставить меня подготовиться к своей речи. Видите ли, хорошо выступить значило не просто победить в гонке за место президента класса или поступить в колледж. Мой разум знал, что ставки были выше. Моя речь, в зависимости от того, как она прошла, повлияет на то, что обо мне подумают мои друзья и учителя, на мое социальное положение и, возможно, на мое общее счастье до конца моей школьной карьеры. Я не осознавала этого, но мое подсознание все понимало, ведь оно гораздо сильнее. И в этот момент страх – как предупреждение – безвозвратно ушел, потому что перестал быть полезен. Вместо того чтобы защищать меня, мой страх причинял мне боль.

Я переворачиваю страницу на планшете и быстро нахожу отмеченные отрывки.

– Если вы не справитесь со своим страхом, ваш страх овладеет вами. – Я смотрю на группу. – Как мы справляемся со своим страхом?

– Признаём его, – мягко отвечает муж моей сестры Дэвид.

– Верно. Это был мой первый шаг. Я поняла, что боялась выступить с речью. – Я делаю паузу, обводя группу взглядом. – Я думаю, что скажу за всех в Цитадели – мы боимся. Давайте достанем эти страхи из шкафа прямо сейчас. – Я протягиваю руки к толпе ладонями вверх. – Кто хотел бы начать?

Алекс, брат Джеймса, нарушает тишину.

– Боюсь, мы не выберемся отсюда.

– Хорошо.

Далее следует жена Фаулера, Марианна, ее голос звучит тихо.

– Оба моих ребенка уже взрослые. Боюсь, они здесь умрут от голода. И я еще больше боюсь за детей младшего возраста.

Фаулер обнимает ее и притягивает к себе.

– Я думаю, что это страх, который мы все разделяем.

К моему удивлению, полковник Эрлс говорит следующим:

– Я боюсь что-то упустить. Не сделаю все возможное, чтобы выбраться отсюда.

Я киваю ему.

– Спасибо, полковник.

В подвале раздается голос капрала Анжелы Стивенс, такой же чистый и сильный в темноте, как и на кухне:

– Я боюсь подвести всех.

– Я думаю, что мы все боимся, Анжела. Мы разделяем эти страхи. И мы не должны держать их запечатанными внутри нас, медленно сходя с ума. Мы должны признать наш страх – и увидеть его таким, какой он есть, – это система предупреждения ума. Как только мы получили предупреждение, страху уже нет места. Страх – если мы позволим ему – сосредоточит наше внимание на объекте нашего страха, событии, которого мы боимся, или результате, который мы не сможем вынести. Он будет работать как фильм ужасов на повторе, бесконечно проигрываясь в наших умах. Мы должны признать страх как сигнал тревоги и выключить его. Вот как мы справляемся с чрезмерным страхом – рассматривая его как раздавшийся сигнал тревоги, обычное событие в жизни каждого. Со временем и практикой вы можете научиться выключать этот сигнал.

На следующее утро на водоочистной станции в подвале капрал Стивенс стоит возле небольшого бассейна, из которого выходит резервная труба. Ее тело обернуто алюминиевой фольгой, которая плотно приклеена к ней. Это удержит тепло тела, чтобы согреть ее, и выглядит она как супергерой: Женщина из фольги. Это лучший вариант, какой мы можем предложить, чтобы держать ее в тепле. Вода в трубе будет холодной, и в водоносном горизонте будет куда холоднее. Если она не задохнется, у нее не остановится сердце и просто не наступит истощение, она легко может умереть от переохлаждения.

Кислородные баллоны, честно говоря, сделаны довольно топорно. Каждый представляет собой набор пластиковых канистр, сплавленных вместе. Есть три резервуара, каждый соединяется с ее костюмом собственным шлангом, снабженным клапанами, которые она может открывать или закрывать. Идея состоит в том, что, если один резервуар выйдет из строя (или там закончится кислород), она может переключиться на другой.