А. Риддл - Война солнца [litres]

Фаулер закрывает глаза и потирает веки.

– Какой бардак.

Я не могу поверить в то, что я собираюсь сказать, но это кажется самым простым – самым гуманным – решением.

– Есть еще один вариант. Давайте подумаем о мотивации Чендлера. Эго. Его собственная незащищенность. Месть мне – за то, что он сбросил с себя миссию первого контакта, потерял свой шанс на славу, и за то, что я совсем недавно покалечил его.

– Меня он тоже не слишком любит, – говорит Фаулер. – Я выкинул его из миссии.

Я киваю.

– Он хочет того, что мы у него забрали: официальное признание и одобрение. Силу.

– К чему ты ведешь? – спрашивает Фаулер.

– Мы примем его в свои ряды.

Григорий вскидывает руки.

– Ты, должно быть, шутишь!

– Конечно же, на наших условиях. Сначала мы объявляем наш план гражданам Атлантического Союза. Это дает им ясность. Большинство думает, что мы строим еще один бункер или готовимся отправиться куда-то еще на Земле, запуская для этого спутники.

– Это похоже на политику умиротворения агрессора, – говорит Эрлс.

– Я думаю, что мы можем смягчить это. Когда сегодня вечером вернутся сборщики мусора, мы озвучим наш план и скажем, что собираемся сделать их частью этого процесса, позволив им придумать название для нашего нового родного мира – всенародным голосованием. Они также проголосуют за избрание представителя, который присоединится к нашей группе. Если события прошлой ночи о чем-нибудь говорят, то это будет Чендлер. Я думаю, что иметь его рядом, где мы можем наблюдать за ним, гораздо лучше, чем казнить или поместить в стазис… не беря во внимание моральные аспекты, неизвестно, как население отреагирует на его казнь или изгнание через стазис.

Дверь открывается, и входит Брайтвелл. После продвижения по службе одним из первых официальных действий Эрлса было присвоить ей звание полковника, а также возложить на нее больше ответственности, а именно – командование всеми войсками Атлантического Союза. Все, кто был выше ее ранга, были отстранены от планирования, что, проще говоря, позволяло держать их в стороне.

– Сэр, извините, что прерываю, но контроль запуска на кольце ускорения не проверялся в течение шести часов.

– Вы послали команду? – спрашивает Эрлс.

– Они готовятся. Я думала, что вы все хотели бы знать.

Эрлс кратко кивает.

– Продолжайте, полковник.

Я встаю и иду к двери.

– Я пойду с тобой.

– Я тоже, – говорит Григорий.

– И я, – кричит Гарри, вызвав несколько смешков.

В дирижабле я поднимаю бинокль и вглядываюсь в здание пункта управления запуском. Оно выглядит крошечным рядом с гигантским кратером, как домик в прерии, расположенный на краю Большого каньона.

Мое худшее опасение состояло в том, что солдаты Тихоокеанского Альянса прибыли на станцию и захватили ее, чтобы использовать потом в переговорах. Но единственные транспортные средства здесь – наши собственные. Все наружные двери закрыты, включая главный вход и погрузочную платформу.

Когда мы приземляемся, я замечаю следы на снегу: похоже, что здесь было двое. На самом деле, я думаю, что это один человек пришел и ушел.

Брайтвелл и ее люди встают у главного входа и осторожно поворачивают дверную ручку, выглядывая через проем с помощью зеркала.

– Двое вниз, – кричит Брайтвелл.

Вниз.

Значит, мертвы.

Команда Брайтвелл врывается в здание. Гарри, Григорий и я стоим на морозе, пока они не кричат нам:

– Все чисто.

Внутри в лужах крови лежат два солдата Атлантического Союза. Брайтвелл приседает рядом с ближайшим.

– Тупая травмы головы. Они умерли быстро, не имея даже шанса выхватить оружие.

– Артур, – говорит Григорий.

Брайтвелл смотрит на него.

– Невозможно. Вокруг его камеры шесть охранников, и камеры снаружи и внутри. Он не ушел прошлой ночью.

Григорий мрачнеет.

– Кто-то явно это сделал. Один след к этому зданию, один от него.

– Они могли пробраться во время беспорядков, – говорит Гарри.

Я изучаю двух мертвых солдат.

– Но зачем? Зачем убивать этих двух охранников и возвращаться? – И тут меня осеняет. – Гарри, проверь программное обеспечение.

– Что я ищу?

– Вирусы. Или какой-то дополнительный код, который мы там не помещали. – Я поворачиваюсь к Григорию. – Давайте обыщем здание. Посмотрим, не пропало ли чего.

Через час Гарри заканчивает проверку системы. Ничего не добавлено, ничего не удалено, ничего не изменено. И в самом здании никаких изменений. Это не имеет смысла.

Но есть одно место, которое мы не осматривали. Если я прав, то смысл появится.

– Полковник, мне нужны двое ваших людей, чтобы обыскать пусковую площадку и капсулу.

– Я думала, что капсула пуста.

– Так и должно быть. Но если я прав, внутри заложена бомба. И она может сработать, когда капсула откроется.

– Тогда нам нужно вывести вас всех на улицу, сэр, в дирижабль и подальше от здания.

Когда мы отходим на безопасное расстояние, один из людей Брайтвелл сообщает по рации:

– Открываем двери стартовой площадки.

Гарри, Григорий и я выглядываем из дирижабля, секунды тянутся, как часы.

– Капсула не повреждена. Других предметов в поле зрения нет. Продолжаем открывать.

Здание совершенно спокойно посреди заснеженных просторов. Я жду, ожидая взрыва. Но ничего не происходит.

– Все чисто. Она полностью пуста.

Гарри смотрит на меня.

– Что-то не складывается.

– Да, Гарри, не складывается. Мы что-то упустили.

Той же ночью мы проводим собрание, в котором участвует каждый взрослый гражданин Атлантического Союза. В общих чертах мы излагаем наш план покинуть Землю и заселить новый мир.

Встреча жестока, на нас льется бесконечный поток вопросов. Однако, в конце концов, я думаю, что это поможет людям восстановить их волю к жизни, работе и борьбе за лучшее будущее. Мы даем им надежду.

Объявление о том, что они смогут назвать наш новый домашний мир, встречено с энтузиазмом, как и новость о том, что у них будет представитель в комитете по планированию колонии. С моей точки зрения, это хорошие новости. Как и ожидалось, Ричард Чендлер побеждает на выборах.

Встреча заканчивается серьезным заявлением Фаулера: отныне никому без идеального трудового стажа не будет места на корабле колонии. Завтра начнется реальная проверка, продолжается ли забастовка.

В оперативном штабе Чендлер сидит в конце стола, наша команда смотрит на него, никто не улыбается, взгляды некоторых – например, Григория и Эрлса – остры, словно кинжал.

Мы рассказываем ему о нашем плане, опуская большинство деталей, то есть сообщая не больше, чем сказали толпе прошлой ночью. Мы также пропускаем одну важную деталь: на кораблях недостаточно мест для всех. Это знание опасно, особенно в руках Чендлера.