Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Он снова обернулся к Инве и исподволь спросил:

– Он тебя не целовал в последнее время, нет?

Инва отдала знак отрицания. Она как раз раскурила трубку.

– Ну, нет так нет. Итак, Риррит мне нужен для того, чтобы получать своевременный и очень точный отклик от трупа. Каждый врач об этом мечтает: точно знать, где болит, иметь возможность на собственном опыте классифицировать боль и происходящие изменения. Словно быть самому внутри пациента. Инва, мы с твоим коллегой сейчас одновременно очень цепко держимся за одну и ту же связь. Она как раз и послужит для меня способом передачи информации. Очень похоже на то, как если бы мы соединились ликровыми клапанами. Но без ликры. И клапанов. Только голова.

Он поднял на меня глаза и пригласил начать:

– Риррит, пусть боль будет во благо.

Я приступил к работе.

Время потекло. Я полностью растворился в теле. Мне следовало воссоздать заново его боль. Выстроить её, как иные строят здания. Поднять, как иные поднимают затонувшие корабли. Боль – мой дом и моя надежда. Она – мои руки и мои глаза. Моя единственная чистая истина. Это – то, что очень тяжело переносить.

Я не просто получал и принимал информацию. Я чувствовал её. Воспринимал ясно и откровенно память нервов о страхе смерти. Они не знали, что всё кончено. Они не знали о том, что смерть уже наступила. Будучи за её гранью, они по привычке продолжали бояться её. Это сбивало с толку. Из собственной реальности я проваливался в другую, ещё более настоящую. Страшную, тёмную и почти живую. Ту, что казалась гораздо ближе мне, почти у меня внутри.

Мне казалось, что тело воспринимает меня как некий внешний фактор. Что кричит мне о своём страхе. Словно маленький испуганный ребёнок. Доверчиво тянет ручки. Когда всё вокруг рушится. И я не знал, почему я оказался лицом к лицу с ним. Я не знал, почему бежал спасать его. Но я чувствовал боль и страх через стены. Эхом под гибнущим неосязаемым куполом межей. Так остро. Будто я стоял перед ним. Через камень, металл и стекло. И я бежал.

«Вставайте мне на спину и прыгайте в окна, дети, прыгайте, – кричала старая толстая женщина, стоя на четвереньках под подоконником, – прыгайте, вас там поймают!»

Я разминулся с ней взглядом и побежал наверх. Я нашёл. Я нашёл.

Я – здесь.

Часы. Ровное и спокойное тиканье.

Голос Хозяина Луны:

– Риррит, мне кажется, ты не на том сосредоточился. Больше физиологической информации, пожалуйста. По запросу.

Приняв замечание, я отогнал непрошенное воспоминание прочь и глубже проник в болевую рефлексию тела. Теперь всё стало чётко. Как тиканье часов. Боль, что необходимо воскрешать, контролировать и воспринимать, понятна. Сильна. Мне очень сложно воспринимать её как чужую. Всё отчётливей я, действуя рефлекторно, проецировал её на себя.

Однако моя работа удовлетворяла демона:

– Теперь мы отпустим патоген ещё больше. Я пока поддаюсь. Смотрю, в какую сторону он будет развиваться. Что предпримет. Грубо говоря, хочу знать, как он думает. Он действует как мёртвое – рефлекторно, модифицируется случайно. Я же изменяю нашу войру по своей воле. Это значит, что мы уже впереди. Мы сможем получить ещё немного больше информации, Риррит? Пойти глубже? Я хочу быть на несколько шагов впереди него, тогда мы сделаем вакцину. На все его ухищрения у положительной войры уже должен иметься ответ. Нужно заполнить её химическую библиотеку. Мне нужно, чтобы ты действовал чутко, Риррит.

– Принято, – ответил я и погрузился с головой в тот тёплый кровавый кисель, как говорил Онвар.

Моё место теперь в нём. Кто-то должен быть наверху. Стоять у меня на плечах. Не носить перчаток. Ходить по чистым белым залам. Умываться водой, что просто так бежит из крана. И её можно пить целыми пригоршнями. Окунаться в неё лицом. А я – должен стоять здесь. Где больно. Где груз. И я должен бы злиться. И злюсь. Но я точно знаю, что злюсь только потому, что должен. Что социально мне положено проявляться недовольство. Но я сам выбрал. Я спокоен. Я принял свою жизнь. Я выбрал своё место. Центр выбрал. Центр прав.

Центр прав.

– Инва, я извиняюсь! Ну правда. Соблазн оказался сильнее меня! – это голос Хозяина Луны.

У меня в глазах всё плыло. Я понимал, что сижу у стены. Держать голову прямо очень тяжело. О том, чтобы взять на перчатку тело и встать, нечего и думать. Здесь повсюду кровь. На полу и стенах. Настоятельно пахло гарью. Демон держал в руках шприц с ликрой внутри. Он выглядел ещё более взбудораженным, чем обычно.

– Я могу всё тебе объяснить, но ты пока готовь груз к отправке: голем нас внутри себя держать больше не желает. И я не могу сказать, что не понимаю его. Мы уже готовы двигаться. И дай-ка мне перчатку – я отведу Риррита, а то мне кажется, что долго он не протянет.

Инва ответила отказом. Она быстро направилась к выходу. Мне отчаянно не хотелось, чтобы она уходила. Она почувствовала это. Задержалась. Пристально взглянула на меня. Под действием этого взгляда демон нехотя приблизился ко мне и похлопал по плечу:

– Эй, подай признаки жизни, пожалуйста, ну сколько тебя можно этому учить?!

Я замер. Поднял взгляд на Хозяина Луны. Я не верил своим ощущениям. Но его рука продолжала лежать у меня на плече.

– Ты чего-то спал с лица, приятель, – сообщил он мне.

Инва начала приближаться к нам. Осторожно.

– В смысле… ещё больше спал с лица. Раньше скорее следовало назвать тебя зелёным, а теперь…

– Я чувствую вашу руку, – сказать у меня получилось глухо. Голос подвёл меня.

Хозяин Луны поднялся и отдал Инве размашистый знак спокойствия:

– Всё отлично, красавица: я, оказывается, не убил его, а вылечил! Кстати, знать бы, как именно. – Он повернулся ко мне. – Теперь встань и иди! А хотя нет, погоди секундочку. – Он снова обернулся к женщине. – Инва, он начал чувствовать прикосновения. Это значит, что скоро он может действительно поправиться и оставить ваше уютное общество чудно-ущербных неудачников с поломанными судьбами и уйти в нормальную жизнь. Здоровую. Где он встретит нормальную женщину. Не такую, как ты – покалеченную, зацикленную на патологии, а нормальную. Красивую. Смекаешь? Без шрама во всю щёку. Он уйдёт. На своих ногах. Ведь тебя возбуждают и интересуют в основном травмы. Ты хочешь находиться рядом с ними. Пить их и есть их. Он просто воплощение ходящей травмы, но теперь всё изменилось. И вот ваши отношения кончены. Они травмированы. А значит, для тебя они идеальны! Ну! Целуй его сейчас! У вас уже не сможет быть ничего, кроме боли и горя. Ведь только это тебя и интересует: смерть и то, что после неё болит. Вперёд!

– Она замужем, – тихо сказал я, осторожно поднимая себя на ноги.

Первый шок от осознания того, что паралич отступил, прошёл.

– Отстань, я устраиваю твою личную жизнь, – отмахнулся от меня демон, после чего осёкся: – Риррит, прости, твоя личная жизнь меня больше пока не интересует. Инва, а кто твой муж?!