Песах Амнуэль - Смещение

— Для прослушки нужно решение суда, но в наши дни… — Шеффилд махнул рукой.

— Вы собираетесь мириться с этой чепухой? — Эльза не могла прийти в себя от возмущения.

— Миссис Риковер, — сказал Алан, подняв с пола и протянув Эльзе пустую бутылку, — не могли бы вы сделать одолжение? Наверняка в любом ближайшем магазине есть виски. Пожалуйста, купите для меня. Любой. Мне сейчас все равно, хотя я предпочел бы «Блэк Джек». Вот сто долларов, надеюсь, этого хватит.

Эльза не нашла что возразить, хотя отказаться было необходимо. Она взглядом попросила совета у шефа, но Шеффилд о чем-то думал, глядя в потолок.

— Если вы покупаете «Блэк Джек», то должны знать, сколько стоит бутылка, — нашла она прореху в словах Алана.

— Да, — вздохнул он. — Однако я никогда не покупал виски. Раньше я его терпеть не мог, а сейчас не могу без него обходиться.

— Я принесу вам, — сказала Эльза холодно. — В бюджет фирмы заложена сумма…

Она не стала продолжать. Повернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Шеффилд вздохнул — как показалось Алану, с облегчением.

— Я не хотел при Эльзе, — пробормотал он. — Она очень хороший человек…

Хотел ли он сказать что-то еще?

Возможные откровения адвоката Алана не интересовали. Он помнил, на чем прервал объяснения, когда вошла миссис Риковер, и продолжил, будто не было паузы:

— Если сказать «Б» раньше времени, люди и от «А» отвернутся окончательно.

И опять чей-то голос, знакомый и неузнаваемый, произнес:

— Не надо!

Алан и Шеффилд посмотрели друг на друга и спросили одновременно:

— Это вы сказали?

— Нет! — выкрикнули оба.

— Вы тоже слышали? — тихо спросил Шеффилд через минуту.

Алан кивнул.

— В кабинете нет прослушки, — продолжил Шеффилд. — Компания, которой я плачу хорошие деньги, проверяет каждый месяц. Здесь и в приемной. Нет прослушки и, конечно, нет динамиков. Никогда такого…

Он замолчал, не зная, что сказать дальше.

— Мне кажется… — Алан придвинул кресло ближе к столу и положил на стол руки. Шеффилд обратил внимание: пальцы Бербиджа едва заметно дрожали. — Мне кажется, я знаю…

— Вам кажется или вы знаете? — раздраженно спросил адвокат.

— Какое слово вы слышали?

— Полагаю, то же, что и вы. Не думаю, что мы слышали разное.

— Какое слово?

— Два слова. «Не надо». Голос мужской, резкий… Уверенный.

— Вы его узнали?

— Голос? — удивился Шеффилд. — Вы хотите сказать, что слышали этот голос раньше?

Алан покачал головой.

— Вы помните, что я говорил, когда голос меня прервал?

— Вы сказали банальность о том, что, прежде, чем говорить «Б», нужно, чтобы все согласились с «А».

— Банальность… — пробормотал Алан. — Впрочем, да. Фразы, способные изменить мир, часто звучат как банальности. «Маленький шаг человека — большой шаг человечества».

— О, какой пафос, — пробормотал Шеффилд.

Дисплей лежавшего на столе телефона вспыхнул, и звякнул сигнал полученного сообщения. Шеффилд несколько секунд смотрел на аппарат, будто и от него ожидал непредсказуемой каверзы.

— Это Эльза, — сказал он. — Принесла вам виски. Можете взять в приемной. Миссис Риковер…

— Я понимаю, — быстро сказал Алан. — Пожалуй, я пойду, доктор Шеффилд. Большое спасибо за помощь. Теперь у меня есть все, что нужно.

— А у меня — нет, — буркнул адвокат.

Алан вопросительно поднял брови.

— Я пытаюсь, — объяснил Шеффилд, — вспомнить закорючки, что записал полчаса назад. Пусто. Понимаете? Как при посттравматической амнезии, когда что-то помнишь, а что-то вылетает из памяти начисто.

— Так и должно быть.

— Мне это не нравится!

— Многое, что происходит в мире, может нравиться или не нравиться, — назидательно произнес Алан. — Вы забыли, и это хорошо. Значит, все правильно.

— Что правильно?!

Алан поднялся.

— Понятия не имею, — откровенно признался он. — Могу сказать одно: вы мне очень помогли. Спасибо.

— А моя ДНК на сейфе Кодинари! — вспомнил Шеффилд. — Что, черт возьми, происходит?

— Скажите это следователю, когда вас спросят, — посоветовал Алан.

— Послушайте, Бербидж! — Адвокат догнал Алана у двери и схватил за локоть. — Вам что-то известно!

Алан осторожно высвободился.

— О ДНК — абсолютно ничего. О голосе… сомнительные предположения. Но об этом мне нужно говорить с физиками.

— У вас есть мой телефон, — сказал Шеффилд, поняв, что от Алана ничего больше не добьется. — Звоните.

— Естественно. И мой номер у вас тоже есть.

Обмениваться рукопожатиями они не стали. Алан вышел и прикрыл за собой дверь. Бутылка стояла на журнальном столике, Алан взял ее, проходя мимо и ощущая себя одиноким в толпе, путником в пустыне, астронавтом в полете к далекой звезде.

— Спасибо, миссис Риковер, — сказал он в пустоту, вспомнив, что не поблагодарил женщину за виски. Невежливо. И не попрощался. Это и вовсе грубо и на него не похоже.

Почему не похоже? Он всегда так поступал. Благодарить нужно за важное, а не за всякую мелочь, к тому же сделанную не по зову сердца, а по долгу службы. Женщины… Он хорошо их знал. Понимал ли? Нет, но и не стремился понять. С женщинами важно не понимание, а искусство обольщения. Этим, ему казалось, он владел в совершенстве.

Алан остановился посреди длинного коридора, который, судя по всему, вел в никуда. Где-то должен быть лифт. Где?

Алан преодолел легкий приступ паники. Что это с ним?

Он знал. Знать не хотел. Но знал.

Лаура проснулась с ощущением, что проспала неделю. Взгляд на стенные часы: 15:41. Какого дня?

Боже, что с Витой?

Дверь в соседнюю палату была закрыта, но через стекло было видно, что Вита удобно устроилась на постели, прислонившись к стене. Доктор Шолто сидела у кровати на маленькой табуреточке, и Вита о чем-то ей рассказывала, жестикулируя правой рукой — левая лежала на колене. Знакомая поза, знакомый взгляд, знакомые движения. Все хорошо?

Лаура тихо открыла дверь и вошла. Почему-то она не знала, как поступить. Подбежать к дочери, обнять, наговорить ласковых слов? Подойти и тихонько сесть рядом с Витой, послушать, о чем она рассказывает, не мешая разговору? Лаура всегда знала, что делать. За годы болезни Виты знание стало инстинктом. Сейчас она была в растерянности. Почему?

— Миссис Шерман! — обернулась на звук доктор Шолто. — Как себя чувствуете?

— Нормально, — прошептала Лаура. Голос не слушался.

— Отлично. Берите вторую табуретку и садитесь. Нет, на кровать не надо. Рядом со мной.

— Вита, — прошептала Лаура, — ты… у тебя…

Она впервые не нашлась, что сказать.

Вита посмотрела на мать серьезным взглядом, и Лаура поняла, почему дочь показалась ей другой. Взгляд. Взгляд взрослой женщины, знающей цену жизни и человеческим поступкам.