Песах Амнуэль - Смещение

— Я никогда так себя не вел, верно? — спросил Остмейер, глядя на постер.

— Да. Что-то с тобой случилось.

— И в моей внешности ты заметил кое-что, чего не было раньше?

— Я…

Киперман замолчал, приглядываясь.

— Уши, — сказал он, удивившись собственной невнимательности. — У тебя уши изменились. Мочки меньше. И ямочка на подбородке. У тебя ее не было.

— Во-о-т, — протянул Остмейер. — И постер не тот.

— Постер? — Киперман оглянулся. — Он здесь уже год висит, ты сам его…

Он осекся.

— Что ты хочешь сказать?

— Дело Эверетта, — пояснил Остмейер, не прояснив ничего ни Киперману, ни себе. — Дело о пропавших формулах Хью Эверетта Третьего.

— Ну?

— Не «ну», а Эверетт, который умер полвека назад, предсказал, что существуют параллельные миры. Ты видел «Трех в звездолете»? Впрочем, может, и фильма такого нет. Мы-то с тобой видели, а видел ли ты — не знаю.

— Что ты, черт побери, несешь, Барри?

— Посмотри за окно, Олли. Там — через дорогу — стеклянный куб с вертолетной площадкой на крыше. Здание «Интернешнл Пластик, инкорпорейтед».

— Барри… То есть…

Это действительно Остмейер? Уши, ямочка…

— Ты же знаешь, что через дорогу — Стептон-парк. Сто лет ему, если не больше.

— Во-о-т…

Остмейер не встал, не подошел к окну. Он знал, что Олли говорит правду. Он закрыл глаза и вернулся в реальность, которая была ему знакома с детства, с первого воспоминания: как он упал на острый край лежавшей на полу штуки, было очень больно, он заревел, и мама его подхватила… Вспомнилось ярко, как в стереофильме.

Как теперь жить?

И еще. В этой реальности был свой Остмейер? Тот, кто здесь вел дело Эверетта. Сейчас может открыться дверь, и войдет настоящий хозяин кабинета.

И что тогда?

«Детектив Остмейер», — позвал его тихий голос. Говорил точно не Олли. Олли молча изучал Остмейера, которого вроде бы знал, но теперь сильно сомневался.

«Детектив Остмейер», — повторил голос, и Остмейер вспомнил — память на этот раз не отказала, — где и когда слышал этого человека.

Эверетт. Марк Оливер Эверетт. Остмейер отпустил его и другого тоже, адвоката, у него не было оснований их задерживать, и, насколько он знал, Эверетт улетел в Вашингтон. Там он сейчас и находился, во всяком случае коллега, детектив Карпентер, не сообщил больше никаких сведений.

«Да, — сказал голос Карпентера. — Многое изменилось, для вас тоже, вы это почувствовали, верно?»

Остмейер промолчал. Он не знал, как ответить. Не что — а как. Вслух? Мысленно? Подумать — и Карпентер услышит? В телепатию Остмейер не верил, двух телепатов-шарлатанов он как-то задержал на сутки, потом, правда, пришлось отпустить, но что это за люди, он успел представить. Нет никакой телепатии.

А что тогда?

— Вы связаны с этим делом, и вы с нами запутаны, — сказал Карпентер.

Запутан? Впутался по самое не могу? И называется это квантовой суперпозицией волновых функций метавидуума. Точно. Так и называется, что бы это ни означало.

— Мне прилететь в Вашингтон? — спросил Остмейер. То ли вслух, то ли мысленно — он и сам не понял.

«Нет», — ответил голос, которого он не слышал раньше. Не узнал, но знал. Эверетт. Не Марк, а Хью Третий.

«Нет, — повторил Эверетт, — вам нужно дождаться, когда закончится релаксация».

«Закончится что?»

Он и это знал. Релаксация. Физический процесс установления личности метавидуума. В запутанном равновесном состоянии не имеет значения, находится ли часть метавидуума в Вашингтоне, часть в Сан-Хосе, а еще часть, может быть, в галактике М31, которую чаще называют Туманностью Андромеды.

— Хорошо, — сказал он, — я жду.

Остмейер почувствовал, что он не один. То есть один, конечно, но и не один в то же время. Кого-то он знал, кого-то узнал сейчас — смутно, далеко, близко, рядом, в нем самом, отдельно, вместе. Двое Эвереттов, которых он различил по цвету мысли — у старшего, умершего полвека назад, мысли были ярко-оранжевыми, а у молодого, хотя какая молодость в семьдесят лет, но все-таки молодого, так ему представлялось, мысли были цвета кофе с молоком, если налить в чашку с двойным кофе одну чайную ложечку холодного молока, как он обычно делал.

Алан Бербидж, добрый день, Алан. Доктор Шеффилд, мое почтение. Миссис Шерман… Вителия… Лучше Вита — согласен. Доктор Армс, Ализа… Доктор Кодинари, мы вместе теперь, добрый день…

И Карпентер, конечно.

— Барри…

А это Киперман.

Остмейер открыл глаза и посмотрел на коллегу взглядом, от которого тот отшатнулся, как от пощечины. Киперман инстинктивно потянулся к наплечной кобуре под пиджаком, инстинктивно отдернул руку, инстинктивно поднялся, инстинктивно повернулся на каблуках и так же инстинктивно покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Уже в коридоре Олли то ли пришел в себя, то ли забыл о случившемся — отправился к себе в закуток и занялся разбором улик по делу об ограблении магазинчика Волфсона на углу Веллингтон-авеню и бульвара Хостингера.

Остмейер посидел еще минут десять, ощутил наконец Я, потерял себя, нашел себя. Идти или ехать было незачем и некуда, для запутанных волновых функций не существует расстояний в пространстве — времени.

Яулыбается.

Яищет реальность, наиболее подходящую Якак метавидууму. Цель — изменить функцию распределения, чтобы реальности, совместимые с выбором, оказались в максимуме. Разбросанные по краям распределения, волновые функции плохо совместимы, а некоторые даже не входят в суперпозицию.

Все достаточно просто, поскольку Я— метавидуум и влияет на функцию распределения одним своим присутствием в той или иной реальности. Математика достаточно проста, и Яиспользует для поиска окончательных решений частные заготовки. Формулы, которые вывел, будучи всего лишь мультивидуумом по имени Хью Эверетт Третий.

Я, конечно, представляет, почему Я— оба Эверетта, два адвоката, двое полицейских, двое квантовых физиков… Закон парных сочетаний, как принцип зарядовой нейтральности Вселенной. Каждая ветвь разветвляющихся, склеивающихся и независимо развивающихся миров непременно нейтральна, иначе ветви, заряженные по-разному, прекратили бы свое существование за квантовое время взаимодействия. Квантовые флуктуации вынужденно создают и такие реальности, но они настолько недолговечны, что в общем балансе и, тем более в расчете функции распределения, не играют роли. Нужно учесть, что существуют и большие флуктуации, вроде тех, что высекают из квантового вакуума не виртуальную пару «электрон — позитрон», но пару реальную — как на границе эргосферы черной дыры. В природе существует все, что не противоречит ее законам.