Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

— Почему вы так решили, Виктор? — Хаэрпу говорил спокойно, даже его глаза оставались неподвижными.

Я стиснул зубы, чтобы не проговориться, хотя мне ох как хотелось раскрыть ему целых две пары глаз! Однако это могло нарушить мой последний и самый желанный план. Я просто поднялся на ноги и указал пальцем на дверь:

— Убирайтесь прочь, несчастный пришелец! Мне бы очень хотелось избежать горения в аду на одной сковороде с вами, но, к сожалению, это вряд ли возможно. Я более не желаю слушать ваши идиотские умозаключения и требую оставить меня в покое! Ясно вам?!

— Я понял. Не нужно сердиться, — сказал сухим невозмутимым голосом его переводчик.

Хаэрпу неловко потоптался на месте, разворачиваясь на своих конечностях, его халат распахнулся, и я вдруг вспомнил, на кого он на самом деле похож. Нет, не на крысу, вставшую на задние лапы, а на летучую мышь. Вернее, на человека — летучую мышь, Бэтмена. Герои комиксов чередой, словно сонм святых, прошли передо мной, и я еще раз удостоверился, что память действительно восстанавливается. Любопытно. Бэтмен у нас есть, Железный дровосек тоже, есть даже Чудо-Женщина, и Капитан, пусть и не Америка. Черт возьми, станция битком набита супергероями, а отвести беду некому… И какой смысл в том, что моя память восстанавливается, если мы валимся с орбиты в пекло плотных слоев, и, так до конца и не прожаренные, врежемся в поверхность этой проклятой Ариадны? Надо спешить.

Все, что я нашел подходящего на кухне и на складе, сунул в матерчатый чехол от какого-то агрегата.

Проходя мимо двери По Туня, я захотел было зайти повидать его напоследок, но передумал. Встреча с Анной была для меня все же ценнее.

Когда все было готово, я зашел к Анне.

— Где вы пропадали? — встревожено встретила она меня вопросом. — Капитан отмалчивается. Кстати, почему вы решили не ограничивать его свободу?

— Все в порядке, Анна. С капитаном у нас джентльменское соглашение: он не бьет меня током, а я не трогаю его уцелевший глаз. А сейчас хочу пригласить вас на свидание. — И я церемонно поклонился.

— И где оно будет происходить? — спросила Анна, и в ее глазах я заметил любопытство.

Я протянул ей руку и сказал:

— Я провожу вас.

Мы вышли в кают-компанию. Свет в ней был выключен (об этом я попросил капитана), и лишь голубоватое свечение Ариадны наполняло ее. На столе стояли два стакана (ничего более изящного я найти не сумел), бутылка лимонада и коробка с конфетами.

Анна рассмеялась:

— Откуда все это, Виктор?

Я скромно пояснил:

— На кухне, как выяснилось, есть не только нелепые тюбики. Однако вместо шампанского придется довольствоваться лимонадом.

— Вы расстарались на славу! Еще никогда у меня не было такого свидания.

Я подвел Анну к столу и отодвинул стул, предлагая сесть. Она повиновалась, и я уселся рядом.

— Сначала я хотел рассадить нас по разным концам стола, — сказал я, — чтобы было еще более торжественно. Так, насколько мне известно, обедала королевская чета, но поскольку из-за размеров стола нам бы пришлось общаться через вестового, я отказался от этой затеи.

— Вы всё чудесно придумали, — согласилась. Анна. — Правда, мы пока не королевская чета.

Я несколько раз хлопнул в ладоши и позвал:

— Айрон! Открывалку для бутылок!

Честно говоря, я не был уверен, что Железный человек меня услышит, а репетировать у меня не было времени, да и слышно это стало бы всем, включая Анну. Однако через несколько секунд Айрон появился-таки, и в его руках я заметил штопор, консервный нож и то, что мне и требовалось, — открывалку. Я вскрыл бутылку и вернул Айрону его орудие.

— Спасибо, Айрон. Вы очень любезны.

Он тут же ушел. Я разлил по стаканам лимонад и взял свой. Анна тоже подняла стакан.

— За что будем пить?

Я задумался. Так далеко в своих мечтах я не заходил. Мы же на пороховой бочке, и все может начаться в любой момент. Мне даже стало жарко.

— За память. За то, что нам дорого, и зато, чтобы мы никогда этого не забывали, — произнес я самым обычным тоном, и мы сделали по глотку.

— Хороший тост, — отозвалась Анна, пробуя конфету. — А где вы раздобыли все это богатство, Виктор?

— Провел небольшую ревизию на кухне, — усмехнулся я.

Анна оглянулась на дверь в отсек капитана и, понизив голос, спросила:

— А что по нашему делу?

— Говорить на свидании о делах как-то неправильно, — посетовал я. — А вообще-то ничего нового сообщить не могу. Найти неведому зверушку не удалось, вот и все.

Анна поджала губы, отпила лимонада, снова покосилась на дверь капитана и взглянула на меня:

— И что же мы будем делать?

— Будем ждать. Должен же он в конце концов как-то проявить себя.

— А мне кажется, что он так и не покажется. И даже сейчас, возможно, смотрит на нас и даже слышит, о чем мы говорим.

— Вот и пусть послушает, — проворчал я. — Вдруг ему нечем заняться.

— Это нам нечем заняться. — Анна посмотрела сквозь иллюминатор на плывущую Ариадну. — И хуже всего наша беспомощность.

— Не думайте об этом, Анна, — попросил я. Глядя на нее, мне хотелось плакать от мысли, что мы обречены и что, возможно, даже Анне не удастся спастись в моей капсуле. И как ей сказать об этом?

— Не получается не думать, — грустно улыбнулась она, а мне нестерпимо захотелось немедленно заключить ее в объятия и поцеловать, ноя сдержался. — Знаете, Виктор, однажды в детстве, когда мне было чуть больше десяти лет, мы с дедушкой катались на лодке по озеру поблизости от дома. С дедом было так надежно, он казался мне огромным и сильным. Даже сильнее отца, потому что папа слушался деда. Я взяла с собой плюшевого медведя. Мы далеко уплыли, наш дом казался игрушечным. И вдруг деду стало плохо с сердцем. Он лежал на дне лодки и убеждал меня, что скоро все пройдет и мы вернемся домой. А сам был такой бледный, просто как бумага, что я испугалась. И просила его грести к берегу. А он еле губами шевелит, какое там за весла сесть. Стал беспомощным, как новорожденный…

Она рассказывала, а я видел эту маленькую девочку, прижимающую к груди своего смешного медведя, и понял, как же я люблю эту женщину и как не хочу ее потерять.

— …и мой любимый медведь показался мне таким бесполезным, таким глупым. Мне кажется, именно тогда я и повзрослела. И поняла, что кроме меня деду никто не поможет. Веслами я гребла всего один раз, ровно за неделю до этого происшествия, тоже с дедом, и тогда у меня ничего не получилось. Но делать было нечего, и я попыталась… До сих пор не понимаю, как мне удалось выгрести к берегу. Правда, я промахнулась метров на двести от причала, но это не так важно. Я позвала на помощь, и дедушку спасли. А медведя с того самого дня я забросила…

Ее лицо отсвечивало голубым, она казалась мне истинным чудом, невозможным подарком судьбы, и подарок этот у меня собирались отнять. Чтобы как-то протолкнуть ком в горле, я хлебнул лимонада и сказал чистую правду: