Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

Разумеется, распространявшиеся о нем слухи были полны противоречий, и всем, за исключением самих свидетелей, казались выдумками. Решение пришло само собой: добровольцы, сбившись в группу для храбрости, предложили ему продемонстрировать парочку своих умений, дабы в них больше никто не сомневался. Чужой испросил неделю для подготовки, и в один субботний вечер, когда в интернате остался только дежурный воспитатель, призвал десяток самых рьяных искателей истины в спортзал, ключ от которого был заранее умыкнут «заговорщиками». К тому времени искусство Чужого достигло высокого уровня, но еще не было таким совершенным, как ему хотелось. Однако он все тщательно продумал и, когда спортзал был замкнут на ключ, усадил всех любопытных в круг, в центре которого встал сам и начал представление.

Участникам представления казалось, что он вызывал их поочередно на импровизированный ринг для поединка. На одном он демонстрировал навыки борьбы самбо, на другом — приемы каратэ. С кем-то боролся в классическом стиле, кого-то одолел в споре по отжиманию от пола на одной руке. Когда состязания иссякли, он повторил для всех свои самые скандальные трюки: глотал жаб и змей, вспыхивал, подобно факелу, и тут же гас, а напоследок провел продолжительный и невероятно красивый показательный бой с тенью во всех известных ему стилях.

Надо ли говорить, что все это происходило лишь в воображении зрителей, которые даже не двинулись со своих мест в этом зачарованном круге. Зато Чужой стал поистине всеобщим кумиром. Им восхищались, быть его другом каждый считал большой честью. Это была крупная победа Чужого, однако не все пошло гладко. Всем посвященным в его тайну он наказал не говорить никому из преподавателей о его фантастических способностях, что, разумеется, выполнено не было. От остатков юношеской наивности Чужому еще предстояло избавиться.

Преподаватели, наслушавшиеся всевозможного интернатского фольклора, недорого оценили новый миф, за исключением физрука (даже в интернате для детей с физическими отклонениями был таковой). Однажды на уроке физкультуры он предложил Чужому продемонстрировать что-нибудь из своих способностей и умений, но тот категорически отказался, дав понять, что это небылицы. Физрук был не дурак и отлично понял, что ему морочат голову вовсе не мифами, а как раз отказом продемонстрировать нечто, явно имеющее место в действительности. Раз за разом он дразнил Чужого, чтобы вывести его из себя, но тот держался стоически. Хотя физрук и не был дураком, но поиздеваться над своими обделенными судьбой подопечными любил и часто практиковал это на своих занятиях. Его излюбленным обращением к ним было: «Милые уродцы!» Для каждого воспитанника у него были клички: Дохлый Енот, Каракатица, Самоделкин-с-замыканием и так далее. Колясочников, которые у него, естественно, не занимались, он называл луноходами и гонщиками. А Чужого звал Головастиком.

Надо ли говорить, что физрука, мягко говоря, недолюбливали. Когда Чужому надоело регулярное и вовсе не шутейное подтрунивание физрука над ним и его одноклассниками, он решил его проучить. Улучив момент, когда они с физруком ненадолго оказались с глазу на глаз (а случилось это на верхней площадке спального корпуса), Чужой устроил спектакль. Верхняя площадка располагалась на высоте трех этажей, и на этом основывался его план. Физрук стал злить Чужого, упражняясь в остроумии, придумывал ему новые клички — словом, вел себя безобразно. Чужой выдержал паузу, сделал вид, что разозлился, а потом подменил реальность иллюзией. И на глазах ошарашенного физрука выпрыгнул в окно. Оставшись на самом деле рядом с ним незамеченным, он наблюдал, как физрук боязливо выглянул в окно, увидел внизу неподвижное тело и крадучись ретировался.

Когда на следующий день физрук лицом к лицу столкнулся со своей «жертвой», целой и невредимой, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он просто сделал вид, что ничего не произошло. Однако задирать Чужого перестал. А через неделю скоропостижно уволился.

Здоровье Чужого год от года ухудшалось. Уже к концу обучения по программе средней школы он пересел в инвалидную коляску и был помещен в пансионат для таких же, какой, одиноких и больных людей…

— Собственно, на этом моя биография заканчивается, — чуть помолчав, сказал Чужой. — Расскажу лишь еще об одном случае. Когда я уже пробыл в пансионате около пяти лет, к нам ночным сторожем устроился нелюдимый и замкнутый человек. В нем я узнал нашего интернатского физрука. Вот тогда-то начались мои настоящие мучения. Однажды ночью он зашел ко мне и принялся выведывать то, что не давало ему покоя все это время. Именно поэтому он пришел работать в пансионат. Сначала я хотел обмануть его, но он сразу предупредил, что в таком случае тут же сообщит о моих способностях «куда следует», и вместо более-менее спокойной жизни я проведу остаток лет под наблюдением военных и медицинских специалистов, увешанный датчиками и обвитый проводами.

Лицо Чужого исказилось, как от боли. Он поерзал в кресле, помассировал виски и продолжил:

— Простите, это весьма неприятные воспоминания, но я бы хотел избавиться от них, так что вам придется немного потерпеть… К тому же, как вы, вероятно, догадываетесь, мой мозг в данный момент занят не только беседой с вами.

Виктор нервно сглотнул: он представил, что сейчас происходит в медицинском отсеке, вернее в смотровой, но только крепче сжал кулаки на коленях. Чужой, как видно, был в курсе всех его переживаний. Он закончил массаж и устало улыбнулся:

— Да не переживайте, Виктор. Все будет неплохо, никто не пострадает, уверяю вас. Потерпите еще немного… Так вот. Перспектива, нарисованная экс-физруком, мне не понравилась, и я спросил, что ему, собственно, надо. Он потребовал, чтобы в каждую ночь его дежурства я создавал для него виртуальную реальность. Сторожка находилась довольно близко от моей комнаты — он все продумал, — и потому это было вполне осуществимо. Он предупредил, чтобы я не вздумал вилять и уклоняться, и сообщил, что заготовил письмо, где все подробно изложено для тех, кому будет интересно общение со мной… В общем, я согласился. Чего только этот мерзавец не заказывал! К тому времени я умел весьма неплохо подменять реальность, чем и пользовался в разумных пределах для своих надобностей в стенах пансионата. Персонал и пациенты ничего не замечали. Чтобы испытать галлюцинации, им совсем не обязательно было сидеть или лежать. Я научился ловко корректировать то, что они видели, чувствовали и слышали, что называется, прямо на ходу. Швов между реальностью и иллюзией никто не замечал, и это стало предметом моей гордости. Не смотрите на меня так, Виктор. Я ни над кем не издевался, ни к чему плохому никого не склонял. Например, когда у нас завелся повар-несун, я быстро отучил его воровать. Помог одной сестричке обратить на себя внимание доктора, к которому она неровно дышала. У них завязался роман, из которого, правда, ничего не вышло… В общем, все было мирно до тех пор, пока в пансионате не появился бывший физрук. Он лежал в своей сторожке, а я моделировал для него ту или иную галлюцинацию. Побывал он и суперагентом 007, и Бэтменом, и еще черт знает кем. Он даже приносил мне для ознакомления фильмы, где бы он, так сказать, желал оказаться. Потом он осмелел и стал заказывать сексуальные оргии.