Александр Филиппов - Сказка без чудес

— Вот-вот, — согласился Курганов. — Всё-то ты, голуба моя, знаешь… И на каком месте мы среди других регионов по этим критериям?

— Не на последнем — это точно! — бодро предположила вице-губернатор.

— А я тебе скажу, на каком реально мы находимся месте. Вернее, в каком! — взорвался губернатор. — В жопе!

И бухнул по столу кулаком так, что письменный прибор в виде кремлёвских башенок из розовой орской яшмы, традиционно сохранявшийся в кабинете первого лица области с незапамятных, чернильниц и перьевых ручек, времён, подпрыгнул от сотрясения.

Чуть успокоившись, губернатор принялся загибать пальцы.

— На прошедших выборах по голосам, отданным за действующего президента, Южно-Уральская область едва за пятьдесят процентов перевалила. И то, потому что члены участковых избирательных комиссий до полуночи пыхтели, где надо, в пустых бюллетенях галочки рисовали. А по стране в целом — за шестьдесят. Раз! «Крыша» наша с тобой умерла, и с почётом на Новодевичьем кладбище похоронена. Так что, где надо, словечко замолвить за нас и некому. Два! Конфликты в элитах… Этот госдумовец, Карасонов, нас при любом удобном случае, с высоких трибун, включая федеральные СМИ, грязью поливает. Дескать, регион при нынешнем губернаторе до ручки дошёл, всё развалено, разворовано… Три! А ведь ты, — обличающе ткнул он двумя оставшимися не загнутыми пальцами куда-то, едва ли не в пах высившийся над столом, стоявшей на вытяжку Барановской, — должна была его нейтрализовать перед думскими выборами. Сколько денег за компромат на него в столицу перетаскала. А он бац — и опять в дамках! В Госдуму эту долбанную уже в третий раз проскочил!

— В одномандатном округе мы его завалили. Он по партийным спискам прошёл, — напомнила в своё оправдание Надежда Игоревна.

— «Завалили»… — кривясь, передразнил её глава региона. — Баблом вы его придавили! В одного этого конкурента Карасонова, лже-коммуниста залупоглазого, опереточного оппозиционера, сколько денег вбухали!

— Выборы — мероприятие дорогостоящее, — скорбно заметила Барановская. — Тем более — федеральные!

А сама улыбнулась потаённо. Выборы! Ах, сколько денег, «чёрного нала», никем не учтённого, ей и впрямь перепало! Ещё чуть-чуть — и мечта её девичья, сокровенная, квартирку в Париже прикупить, и свинтить из Рашки к чёртовой матери, сбудется! А губернатор… ну пусть, пусть по-пацански пальцы гнёт, считает. Куда он без неё? Она, Барановская, дело знает!

А Курганов продолжал раздражённо:

— Ну, по исполнению президентских указов — мы и впрямь посерёдке. Контрольные показатели выполнили. Правда, пришлось половину бюджетников сократить к чёртовой матери, но такая «оптимизация» здравоохранения, образования и культуры нынче только приветствуется. Так что — вот! — загул он четвёртый палец. И за оставшийся мизинец крепко схватился. — Инвестиции. Дураков деньги вкладывать в нашу окраинную, отдалённую от оживлённых транспортных потоков, область, в наши предприятия, на последнем издыхании, мало находится. Но значит ли это, что мы должны успокоиться, опустить руки?! — грозно взглянул на Барановскую губернатор. В ответ та замотала головой энергично. А Курганов, поднявшись из-за стола, рявкнул: — Слушай мою команду!

Надежда Игоревна с готовностью напряглась, втянула живот и выпятила грудь, как солдат в строю, даже каблуками едва не прищёлкнула.

Она знала, что губернатор любит изображать из себя эдакого полководца, главнокомандующего войсками целой армии региональных чиновников. И те, подыгрывая ему, тянулись во фрунт при каждом удобном случае, держали строй по ранжиру, бросались исполнять, не сомневаясь и не рассуждая, любые приказы начальства… Только вот воевать и побеждать ни они, ни их военачальник, решительно не умели!

— Приказываю! — рокотал между тем Курганов. — Завтра… нет, сегодня же к концу рабочего дня, вместе с минэкономразвития, подготовить соображения по инвестиционному проекту. Не какую-нибудь показушную дрянь, из пальца высосанную. Как давеча, когда вы под видом грандиозного вложения инвестиций в промышленность мне цех по заправке баллонов сжиженным бытовым газом для населения впарили. Сарай с собачью будку величиной открывать в торжественной обстановке, с разрезанием ленточки, заставили. Настоящий инвестиционный проект! Чтобы о нём, вашу мать, все федеральные СМИ протрещали! А то мотаетесь все скопом по десять раз в году по разным экономическим форумам, заграницам да сочам, пьёте и жрёте, развлекаетесь там за казённый счёт, а на выходе — шиш! Ни одного путного контракта не то, что с зарубежными партнёрами — с соседними областями не заключили!

Вице-губернатор хмурилась, кивала скорбно — что есть, дескать, то есть!

А Курганов продолжал бушевать:

— Я, разэдак вас так, на те деньги, что вы наворовали за эти годы, в виде взяток нахапали под моим крылышком, заставлю не виллы на средиземноморском побережье покупать, а новые предприятия здесь, на территории Южно-Уральской области, открывать! Лично, в душу вашу мать, будете инвестировать краденые бабки в экономику региона!

— Будет исполнено! — ответила по-военному чётко Барановская.

А сама не без ехидства подумала: «Эк тебя, Алборисыч, подпёрло то! А насчёт бабок наворованных — с себя и начни. Небось, на деньги, тобой притыренные, пару заводиков построить можно!»

Однако, как ни крути, а команду губернатора исполнять придётся, — размышляла Надежда Игоревна, шествуя вальяжно по коридору Дома Советов к своему кабинету. И соображения по инвестиционному проекту до вечера, хоть тресни, представить. Из пальца, или ещё, из какого… хи-хи… места высоси, а — вынь да положь!

Адвокатская контора Емельянова располагался в огромном шестнадцатиэтажном строении, внешние стены которого были облицованы чёрным стеклом, отчего высотка эта напоминала кладбищенский обелиск. Некогда, помнил Дымокуров, в этом районе располагалась лесопосадка, довольно неухоженная и замусоренная, впрочем. Теперь же от корявых, стойких к суховеям и степным морозам карагачей, зарослей акации и дикого торна следа не осталось. Всё пространство вокруг здания было закатано в асфальт, и плотно уставлено раскалёнными под безжалостным июльским солнцем автомобилями.

В огромном, как вокзальный зал ожидания, прохладном благодаря кондиционерам, вестибюле, охранник в чёрной униформе, глянув мельком на бумажку, в которой чётким, каллиграфическим почерком Василисы Митрофановны был написан номер офиса, кивнул равнодушно в сторону лифта, бросив сквозь зубы: «Шестой этаж». Чувствовалось, что посетители, типичные провинциалы, не вызвали у него ни уважения, ни настороженности.