Александр Филиппов - Сказка без чудес

Мэтр, обряженный по адвокатской моде в совсем не летний тёмный, траурный костюм, в белой рубашке и красном галстуке — «бабочке», встретил их самолично, и, не перепоручая секретарше, поддерживая бабу Ягоду под локоток, препроводил в свой кабинет.

Меблировка здесь соответствовала внешности хозяина. Тяжёлый, красного дерева, обшитый зелёным сукном, письменный стол, резные, с позолотой и высокими спинками, кресла, шкафы под потолок, уставленные толстенными сводами законов и папками-скоросшивателями с документами — всё свидетельствовало об основательности, незыблемости, надёжности и преемственности многих поколений старой гвардии стряпчих.

И вежливость, с которой встретил хозяин кабинета клиентов, была вовсе не суетливой, не заискивающей, а вальяжно-снисходительной. Вежливость делового человека, хорошо знающего себе цену. И цена эта, если судить по антикварной мебели, по картинам, развешенным по стенам, явно подлинникам, а не ширпотребовским копиям, многочисленным дипломам и официальным благодарственным письмам в рамках с золотыми гербовыми печатями, была довольно высокой.

Глеб Сергеевич, будучи в курсе родословной адвоката, исподтишка присматривался к нему, стараясь уловить то, что хотя бы внешне объединяло мэтра с визитёрами. Однако ничего общего, кроме разве что правильных, но чуть крупноватых, черт лица, будто из гранита высеченных, да высокого роста, не подметил. Однако это ещё не говорило ни о чём. Ведь сам Дымокуров был совсем не высок, да и статью царственной тётушки, Василисы Митрофановны, не отличался.

— Я изучил, предварительно пока, вашу проблему, — начал Емельянов, рассадив гостей по креслам, и устроившись привычно за антикварным столом. — Мне Василиса Митрофановна в телефонной беседе поведала суть дела в общих чертах. Как я понял, исторически сложилось так, что ваше недвижимое имущество, то есть имение, состоящее из жилого дома, нескольких хозяйственных построек и земельного участка, оказалось расположено в границах федерального лесного фонда. Причём на землях, относящихся к категории особо охраняемых. Так как Заповедный бор, как следует уже из его названия, является заповедником, государственным заказником, памятником природы. А на таких территориях любая хозяйственная деятельность, кроме научно-исследовательской и природоохранной, категорически запрещена…

— А нефть, значит, добывать можно было? — язвительно поинтересовался Дымокуров.

— О-о, нефть — это особый случай, — заметил снисходительно адвокат. — До начала предполагаемой разработки месторождения, нефтедобывающая компания поспособствовала тому, что некоторые участки бора, а именно те, где планировалось разместить нефтяные вышки, протянуть трубопроводы, подъездные пути, подвести другие коммуникации, были заблаговременно выведены за границы особо охраняемой территории. На бумаге, на картах, естественно. Так что нефтяники формально закона не нарушали. Хотя и влезли едва ли не в самое сердце реликтового лесного массива…

— А разве так можно? — удивился Глеб Сергеевич.

— Нельзя. Но, если очень хочется, то, как многое в нашей стране — можно! — мило улыбнулся в его сторону мэтр.

— То-то в нашем Заповедном бору разных турбаз, коттеджей начальников, понастроено, — с возмущением вставила баба Ягода.

— Объясняю, — благосклонно посмотрел на неё адвокат. — Согласно существующему законодательству, особо охраняемые природные территории могут использоваться в виде рекреационных, просветительских целей, то есть для проведения, к примеру, экскурсий. Опять же, экскурсии могут осуществляться только пешие, по заранее разработанным маршрутам, так называем «экологическим тропам», со строго ограниченным числом участвующих в них туристов. Никаких объектов, то бишь гостиниц, кемпингов, турбаз на таких территориях строить тоже нельзя. А вот за пределами, на некотором удалении, например, на опушке леса, в чистом поле — можно. Однако это вовсе не означает, что все указанные строения, оказавшиеся-таки на территории заповедника, включая и вашу усадьбу, подлежат немедленному сносу, как незаконные. Не так давно Государственная дума приняла очень хитрый закон, который поможет вам, владельцам усадьбы, сохранить, так сказать, статус-кво в этой непростой юридической коллизии. А называется этот нормативный правовой документ так… — Емельянов достал из объёмистой папки-скоросшивателя лист бумаги в пластиковом файле, водрузил на нос тяжёлые очки в золотой оправе, прочёл: — Закон Российской Федерации «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях устранения противоречий в сведениях государственных реестров и установления принадлежности земельного участка к определённой категории земель»…

Адвокат выдал название документа привычно, на одном дыхании, а баба Ягода тряхнула головой заморочено:

— Хрень какая! Не выговоришь…

Василиса Митрофановна окоротила сестру строгим взглядом.

— Однако самое ценное в этой, как вы изволили выразиться, «хрени», — снисходительно кивнул мэтр старушке, — заключается в том, что процитированный мною документ вносит изменения в другой федеральный закон, а именно, закон Российской Федерации «О переводе земель или земельных участков из одной категории в другую». При этом главенствующая роль отдаётся сведениям, внесённым в ЕГРН…

— Милок, ты по-русски скажи, а? Ничего ж непонятно! — взмолилась баба Ягода.

— Да здесь как раз таки всё проще простого, — отмахнулся от неё адвокат. — Имеется в виду Единый государственный реестр недвижимости. И если права на земельный участок внесены в него до 1 января 2016 года… — Емельянов поверх очков окинул взглядом своих доверителей, улыбнулся краем губ при виде их напряжённых, замороченных лиц, и пояснил: — Это и есть тот самый, широко обсуждавшийся общественностью «Закон о лесной амнистии». Многие увидели в нём стремление депутатов, властей в целом сыграть на руку как раз всем богатеям, понастроившим виллы и коттеджи в живописных лесных массивах, там, где строить было категорически запрещено. Однако теперь, если указанные лица успели отхватить указанные участки до 1 января 2016 года, возвести на них жилые строения, то такой самозахват государственных или муниципальных земель им прощается, то есть амнистируется, а право владения землёй и недвижимостью в лесных зонах узаконивается.

— Безобразие, какое! — возмущённо подняла брови Василиса Митрофановна.

— Однако именно это безобразие и позволит нам узаконить ваше имение с землёй и постройками. Поскольку появилось оно задолго до 2016 года…

— Да уж задолго, милок, — согласилась баба Ягода. — Так задолго, что люди в ту пору ещё каменными топорами размахивали…