Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

— Ты пойдешь со мной к Искупителям прямо сейчас? — спросила Авлуэла.

— Где мы их найдем? В Джорслеме?

— Да, в Джорслеме. Встреча состоится через час, чтобы принять тебя в их ряды.

Она вытащила из туники какой-то маленький и блестящий предмет, в котором я с недоумением узнал звездный камень.

— Откуда он у тебя? — спросил я. — Только Пилигримы…

— Положи свою руку на мою, — сказала она, протягивая кулак с зажатым в нем звездным камнем.

Я повиновался. Ее худенькое личико на миг словно окаменело от сосредоточенности. Но затем она расслабилась и убрала звездный камень.

— Авлуэла, что это?..

— Сигнал гильдии, — мягко сказала она. — Уведомление, чтобы они собрались, потому что ты уже в пути.

— Как ты получила этот камень?

— Пойдем со мной, — сказала она. — О, Томис, жаль, что мы не можем туда долететь! Но это недалеко. Мы встречаемся почти в тени дома обновления. Пойдем, Томис. Пойдем!

В комнате было темно. Авлуэла привела меня в подземную тьму и, сказав, что мы дошли до ложи гильдии Искупителей, оставила меня одного.

— Не двигайся, — предупредила она.

Я ощущал вокруг себя присутствие других людей. Но ничего не слышал и ничего не видел.

Затем мне показалось, что мне в руки что-то сунули.

— Протяни руки, — сказала Авлуэла. — Что ты чувствуешь?

Я прикоснулся к маленькому квадратному ящичку, который, похоже, опирался на металлический каркас. На его лицевой стороне были знакомые мне ручки и рычаги. Затем я нащупал ручки на его верхней поверхности. На миг мне показалось, что никакого обновления не было, как не было и завоевания Земли: я снова был Наблюдателем, потому что, все всяких сомнений, это были инструменты Наблюдателя!

— Это не тот ящик, который когда-то у меня был, — сказал я. — Но отличия не велики.

— Ты не забыл свои навыки, Томис?

— Я думаю, что они остаются при мне даже сейчас.

— Тогда воспользуйся машиной, — сказала Авлуэла. — Проведи свое наблюдение еще раз и скажи мне, что ты видишь.

Я легко и с радостью приступил к делу. Быстро исполнил предварительные ритуалы, очистив свой разум от любых сомнений, и на удивление быстро погрузился в состояние Бдения. Я не практиковал его с той ночи, когда Земля пала, однако мне казалось, что я вошел в него даже быстрее, чем в прежние времена.

Я ухватился за ручки. Какие они странные! Они заканчивались не рукоятками, к которым я привык: скорее, это было нечто крутое и твердое на кончике каждой ручки. Возможно, драгоценный камень. Возможно, даже звездный камень, догадался я. Мои пальцы сомкнулись на двух прохладных шариках. На миг мною овладел страх, животный страх. Но я восстановил необходимое спокойствие, и моя душа устремилась в устройство, и я начал сеанс Бдения.

В своем Бдении я не воспарил к звездам, как когда-то в старые времена. Хотя я воспринимал мир вокруг меня, мое восприятие было ограничено непосредственным окружением этой комнаты. С закрытыми глазами я протянул руку и первым делом дотронулся до Авлуэлы. Она была рядом со мной, почти надо мной. Я видел ее ясно. Она улыбнулась и кивнула. Ее глаза сияли.

— Я люблю тебя.

— Да, Томис. И мы всегда будем вместе.

— Я никогда не чувствовал себя так близко к другому человеку.

— В этой гильдии мы все близки друг к другу. Мы Искупители, Томис. Таких, как мы, раньше не было. На Земле ничего подобного раньше не было.

— Как я с тобой разговариваю, Авлуэла?

— Твой разум говорит с моим через машину. Но однажды машина не понадобится.

— И тогда мы полетим вместе?

— Гораздо раньше, Томис.

Звездные камни согрелись в моих руках. Теперь я четко видел прибор: ящичек Наблюдателя, но с определенными изменениями, в том числе звездные камни на ручках. Я посмотрел за Авлуэлу и увидел другие лица, хорошо мне знакомые. Слева от меня стояла сухопарая фигура Обновителя Тальмита. Рядом с ним — Хирург, с которым я пришел в Джорслем, у его локтя — Перерожденец Бернальт, и мне стало понятно, что за дело привело этих людей из Найруба в священный город.

Других я не узнал, но там было два Воздухоплавателя, Летописец, теребивший шаль, женщина-Сервитор и другие. И я видел их всех при внутреннем свете, ибо комната оставалась темной, как и тогда, когда я вошел в нее. Я не только видел их, но и мысленно их касался. Сначала я прощупал разум Бернальта. Я сделал это легко, хотя и со страхом, отдернулся и прикоснулся к нему снова. Он приветствовал меня, приглашая войти. И я понял: лишь когда я смогу воспринимать Перерожденца как брата, как саму Землю, только в этом случае я могу рассчитывать на долгожданное искупление. Ибо, пока мы не стали по-настоящему одним народом, как мы могли заслужить конец нашему наказанию?

Я попытался проникнуть в сознание Бернальта, но мне было страшно. Смогу ли я скрыть предрассудки, это мелочное высокомерие, эти условные рефлексы, с которыми мы неизбежно думаем о Перерожденцах?

— Ничего не скрывай, — посоветовал он. — Эти вещи для меня не секрет. Оставь их прямо сейчас и присоединяйся ко мне.

Я боролся. Я изгонял демонов. Я вызвал в памяти момент рядом с Храмом Перерожденцев, после того как Бернальт спас нас, когда я пригласил его идти вместе с нами. Какие чувства я испытывал тогда к нему? Воспринял ли я его, пусть на мгновение, как брата?

Я усилил этот момент благодарности и товарищества. Я дал ему увеличиться в размерах и засиять, и это стерло наслоения презрения и пустого высокомерия. И я увидел под уродливой внешностью Перерожденца человеческую душу, и я прорвался сквозь эту поверхность и нашел путь к искуплению. Он приглашал меня войти в его сознание.

Я присоединился к Бернальту, и он принял меня в свою гильдию. Теперь я был Искупителем.

У меня в голове раздался голос, и я не знал, услышал ли я звучный бас Тальмита, сухой ироничный голос Хирурга, сдержанный шепот Бернальта или тихий шепот Авлуэлы, потому что все эти голоса звучали одновременно, а с ними и другие, и они сказали:

— Когда все человечество вольется в ряды нашей гильдии, нашему угнетению настанет конец. Когда каждый из нас станет частью каждого из нас, наши страдания закончатся. Нам не нужно бороться с нашими завоевателями, ибо мы поглотим их, как только все мы обретем искупление. Войди в нас, Томис, который был Наблюдателем Вуэллигом.

И я вошел.

И я стал Хирургом, Воздухоплавателем, Обновителем, Перерожденцем, Сервитором и остальными. И они стали мной. И пока мои руки сжимали звездные камни, мы были одной душой, одним разумом. Это было не слияние с Волей, когда Пилигрим погружается в нее анонимно, а скорее союз душ, сохранявших в нем свою независимость. Это было то обостренное восприятие мира, какое имеет место при Бдении в сочетании с погружением в более масштабную, всеобъемлющую сущность, как то случается при общении с Волей, и я знал: это было нечто совершенно новое на Земле, не просто начало новой гильдии, но начало новой эры существования человечества, рождение на этой побежденной планете Четвертого Цикла.