Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Авлуэла пришла ко мне в мою комнату в доме обновления, и мы с ней, встретившись, оробели. Ее куртка оставляла ее сложенные крылья голыми. Те, казалось, не слушались ее — нервно трепетали, приоткрывались, их тончайшие кончики подергивались в еле заметных судорогах. Ее глаза были большими и серьезными, лицо — более заостренным, со впалыми щеками. Мы долго молча смотрели друг на друга. Моя кожа сделалась горячей, зрение затуманилось. Я ощущал бурление внутренних сил, каких не знал долгие десятилетия, и я одновременно страшился и приветствовал их.

— Томис? — сказала она наконец, и я кивнул.

Она потрогала мои плечи, мои руки, мои губы. Я в свою очередь коснулся кончиками пальцев ее запястий, ее бедер, а затем, нерешительно, едва выпуклых холмиков ее грудей. Словно двое незрячих, мы узнавали друг друга на ощупь. Мы были незнакомцами. Тот немощный старый Наблюдатель, которого она знала и, возможно, любила, исчез, был изгнан на следующие пятьдесят или более лет, и на его месте стоял некто загадочным образом преображенный, неизвестный, незнаемый. Старый Наблюдатель был для нее своего рода отцом. Кем же должен быть молодой Томис без гильдии? И кто теперь она для меня, если она больше не дочь? Я не знал самого себя. В моей гладкой, упругой коже я ощущал себя чужаком. Текущие во мне соки одновременно ошеломляли меня и приводили в восторг, все эти пульсации и набухшие кровью органы, о которых я почти забыл.

— Твои глаза все такие же, — сказала она. — Я бы всегда узнала тебя по глазам.

— Что ты делала в течение этих месяцев, Авлуэла?

— Я каждую ночь летала. Я полетела в Агюпт и в далекие земли Африка. Потом я вернулась и полетела в Станбул. Как только стемнеет, я тотчас взмываю ввысь. Знаешь ли ты, Томис, что я чувствую себя по-настоящему живой только там, в вышине?

— Ты из Воздухоплавателей. Твоей гильдии свойственно такое чувство.

— Однажды мы полетим вместе, Томис.

Я рассмеялся над ее словами:

— Старые хирургии закрыты, Авлуэла. Здесь тоже творят чудеса, но они не могут превратить меня в Воздухоплавателя. Надо родиться с крыльями.

— Можно летать и без крыльев.

— Знаю. Захватчики поднимают себя без их помощи. Я видел тебя однажды вскоре после падения Роума — ты и Гормон вместе летели по небу… — Я покачал головой. — Но ведь я не захватчик.

— Ты полетишь со мной, Томис. Мы взмоем ввысь, и не только ночью, хотя мои крылья всего лишь ночные. В ярком солнечном свете мы будем парить вместе.

Ее фантазия грела мне душу. Я заключил ее в объятия. Она была такой прохладной и хрупкой, а мое собственное тело пульсировало новым жаром. Несколько минут мы молчали, больше не говоря о полетах, хотя я не стал брать того, что она предлагала мне в тот момент, и был рад просто ласкать ее тело. Никто не просыпается одним рывком.

Позже мы шагали коридорами мимо недавно обновленных людей и вскоре вошли в огромный центральный зал, потолок которого пропускал зимний солнечный свет. В этом бледном, изменчивом свете мы пристально посмотрели друг на друга и, беседуя, направились дальше. Я слегка опирался на ее руку, потому что у меня пока еще подкашивались ноги, и в некотором смысле все было так же, как в прошлом: юная девушка поддерживала ковыляющего старика.

— До моего обновления ты говорила мне о новой гильдии Искупителей, — сказал я, когда она привела меня обратно в мою комнату. — Я…

— Поговорим об этом позже, — сказала она с легким раздражением.

В моей комнате мы обнялись, и я внезапно почувствовал, как во мне вновь вспыхнул огонь молодости, и я испугался, что он испепелит ее прохладное, стройное тело. Но это был огонь, который не испепеляет, а лишь разжигает в других ответный. В экстазе она расправила крылья, и вскоре я был окутан их мягким шелком. И отдаваясь во власть наслаждения, я знал: мне больше не нужно будет опираться на ее руку.

Мы больше не были чужими, мы перестали остерегаться друг друга. Она приходила ко мне каждый день во время моих упражнений, и я ходил вместе с ней, стараясь шагать с ней в ногу. И огонь разгорался для нас, становясь еще выше и ярче.

Тальмит тоже регулярно навещал меня. Он показывал мне, как я могу использовать мое обновленное тело, помогал мне сполна наслаждаться моей молодостью. Я отклонил его приглашение еще раз взглянуть на Олмейн. Однажды он сказал мне, что ее ретрогрессия закончилась. Я не ощутил по этому поводу никакой печали, лишь странную краткую пустоту, которая быстро прошла.

— Ты скоро уедешь отсюда, — сказал Тальмит. — Ты готов?

— Думаю, да.

— Ты уже подумал, куда тебе податься после этого дома?

— Я должен подыскать себе новую гильдию, я знаю.

— Многие гильдии с радостью примут тебя, Томис. Но какую предпочитаешь ты?

— Ту, в которой я был бы наиболее полезен человечеству, — ответил я. — Я обязан Воле моей жизнью.

— Говорила ли тебе та девушка из Воздухоплавателей о новых возможностях, что открыты тебе? — спросил Тальмит.

— Она упомянула недавно основанную гильдию.

— Она назвала ее?

— Гильдия Искупителей.

— Что ты знаешь о ней?

— Очень мало, — сказал я.

— Хочешь узнать больше?

— Если есть, что еще знать.

— Я член гильдии Искупителей, — сказал Тальмит. — Так же, как и Воздухоплавательница Авлуэла.

— Но ведь вы уже и так члены гильдий! Как вы можете состоять в более чем одной? Такое позволено лишь Доминаторам, а они…

— Томис, гильдия Искупителей принимает членов любых других гильдий. Это высшая гильдия, как когда-то гильдия Доминаторов. В ее рядах — Летописцы и Писцы, Индексаторы и Сервиторы, Воздухоплаватели и Земледельцы, Сомнамбулисты, Хирурги, Клоуны, Купцы, Торговцы. Есть даже Перерожденцы и…

— Перерожденцы? — ахнул я. — Но по закону они вне любых гильдий! Как гильдия может принимать в свои ряды Перерожденцев?

— Это гильдия Искупителей. Даже Перерожденцы имеют право на искупление, Томис.

— Даже Перерожденцы, да, — пристыженно пробормотал я. — Но как странно думать о такой гильдии!

— Ты презираешь гильдию, которая принимает Перерожденцев?

— Мне трудно понять эту гильдию.

— Понимание придет со временем.

— Когда именно?

— В тот день, когда ты покинешь это место, — сказал Тальмит.

Этот день вскоре настал. Авлуэла пришла за мной. Я неуверенно шагнул в джорслемскую весну, чтобы завершить ритуал обновления. Тальмит проинструктировал ее, куда отвести меня. Она повела меня через город к святым местам, чтобы я мог помолиться в каждом из святилищ. Я преклонил колени перед стеной Хеберов и у золоченого купола Мисламов. Затем спустился в нижнюю часть города, где прошел через рыночную площадь к серому, темному, некрасивому зданию на том месте, где, как говорят, когда-то умер бог Христеров. После этого я отправился к источнику Знания и к источнику Воли, а оттуда в дом гильдии Пилигримов, чтобы сдать мою маску, мантию и звездный камень, а оттуда — к стене Старого города. В каждом из этих мест я предлагал себя Воле со словами, которые мне давно хотелось сказать. Паломники и простые жители Джорслема держались от меня на почтительном расстоянии. Они знали, что я недавно обновился, и надеялись, что некое излучение от моего нового юношеского тела принесет им удачу. Наконец я целиком и полностью исполнил мой долг. Теперь я был свободным человеком в полном здравии и мог выбирать, какой жизнью мне жить.