Станислав Лем - Дилеммы XXI века

Это парадокс, потому что кроме военной мощи Советы не обладают ни значительным экономическим потенциалом, ни культурным, ни организаторским, ни идеологическим. Их мнимая эффективность частично следует из обычных афер – когда, предположим, грубая экспансия, как в Афганистане, легитимируется «освободительным намерением», в которое никто не верит. Отчасти же на удивление растущее уважение, каким Советы пользуются именно ПОСЛЕ обнародования их ужасных массовых убийств людей, это заслуга Запада. То, что голая сила, прикрытая фиговым листком мёртвой изнутри идеологии, выдаётся за «светлое будущее мира», это только парадоксально. В то же время гротескным является то, что перед Второй мировой войной никто не посчитал бы возможным. Ленин уже тогда заявлял, что капиталисты продадут Советам верёвку, на которой их повесят. Но даже он не допускал, что эта верёвка будет дана в кредит или скорее подарена, как сотни тысяч тонн масла, концентрированных кормов и множество других благ, которыми Западная Европа обсыпает СССР.

Оптимист: Меня всегда удивляла эта щедрость, и я никогда не мог понять, почему, собственно говоря, европейцы это делают. Они должны были давно заметить, что это не даёт им никакой политической выгоды.

Пессимист: По всей вероятности одной из причин такой щедрости является обычный страх перед советской мощью. В последнее время, впрочем, это очевидно. Советы стали стягивать со своих лап перчатки дипломатической вежливости, когда заметили, как сильно Запад их опасается. Когда в Кремле топают, немецкая социал-демократия падает на колени. Инцидентов, просто позорных для самих немцев, не стоит перечислять. Более значимым является то, что кроме страха есть также другие причины уступчивости Запада. Численностью народонаселения и (что более важно) экономической силой Западная Европа доминирует над Советами. Однако она не может из этого преимущества получить выгоду в политической игре, поскольку состоит из многих государств с эгоистически противоречивыми интересами. Кроме того, у всех благополучных стран, не только, впрочем, Европы, но это касается также США и Канады, имеются общие серьёзные недуги. Правда, этих недугов не видно со дна цивилизационной ямы, в которую ввергла нас советизация Польши. Советы необходимы Западу не столько и не только как получатель миллиардных подарков, а скорее как огромный потенциальный рынок сбыта и торгово-промышленный партнёр. СССР – это настоящий рай для капиталистического предпринимателя: дешёвая рабочая сила, никаких профсоюзов, которые бы защищали её интересы, необыкновенные сырьевые богатства, ну и всеобщий голод на всевозможные продукты и потребительские товары. Узнав, что журнал, посвящённый женской моде, « Burda », можно будет издавать в российской версии тиражом в 100 или 200 тысяч экземпляров, издатель был просто вне себя от радости. Умножь это на массу остальных предпринимателей, вовлечённых в тяжёлую конкурентную борьбу на рынках, пресыщенных товарным предложением, и поймёшь рвение, с каким западные менеджеры плетут из себя шнуры и верёвки. Все хотят наживаться за счёт Советов, а Горбачёв поступает им наперекор, допуская лишь совместные предприятия с советским преимуществом (западный предприниматель не может иметь более 49 % доли).

Оптимист: Так или иначе – это первый шаг в направлении, чтобы сделать эту экономику рыночной. Одновременно зависимость директоров от подвластной команды в виде выборов с пятилетним сроком полномочий, плюс ротация 30 % членов рабочего совета, должны противодействовать фатальной в этой системе негативной селекции. Может, для нас появится в этих переменах надежда.

Пессимист: К активности Горбачёва, почти беспрецедентной в некоторых областях, я приглядываюсь – признаюсь – со смешанными чувствами. Сначала надо подчеркнуть, что любая реальная непотёмкинская перемена в Советах просто становится выгодной для зависимых государств, таких как Польша – даже если последующим продолжением этой перемены будет закручивание гаек. В Советах нет политических партий во множественном числе, но это ведь не значит, что там на самом деле господствует единомыслие в политбюро или правительстве. В одной руке сосредоточил власть Сталин ценою рек крови. После него руководство стало коллективным в том смысле, что каждый новый генсек стремился втащить на вершины ЦК, политбюро и другие ключевые позиции своих людей. Без этого никак. Период такого проталкивания, традиционно проявлявшийся в Советах как период относительного безвластия или даже паралича, благоприятствовал некоторому ослаблению режима у сателлитов, в той степени, насколько в свою очередь в подобных государствах существовали для этого предпосылки. В «Номенклатуре» Восленского, кроме того, можно прочитать, как сильно кандидат на место нового генсека должен был изображать во время пути наверх неопределённость и заурядность. В противном случае аппарат его смолол бы или выплюнул. Поэтому мы имели зловещее представление в виде появления серии полуживых старцев в Кремле. Фракционные противоречия были видимо такие, что атрибутом, благодаря которому кандидат добывал голоса олигархов, становилась его агоническая малоподвижность. Однако это не могло продолжаться долго, ибо привело бы к падению империи – но, естественно, не скоро. В результате решились на человека относительно молодого и очень амбициозного и, что сейчас важнее всего, склонного слушать настоящих экспертов. Он добивался, прежде всего, диагноза и услышал его. Система состоит из двух частей: реальной и мнимой. Мнимая часть имеет тенденцию к поглощению реальной.

Оптимист: Не очень понимаю, что это должно означать?

Пессимист: Производство высококачественной стали или сплавов титана для ракет и подводных лодок должно быть реальным. Производство новостей может быть мнимым. В Советах не многое улучшилось со времён Лазика Ройтшванеца [23] Герой сатирического романа Ильи Эренбурга «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца», закончен в 1927 году, в СССР опубликован впервые только в 1989 году. . Я имею в виду разведение тысячи кроликов на бумаге в отчётах без реальных кроликов. Кажется, до сегодняшнего дня в СССР действует отдел министерства транспорта, занятый поиском целых поездов, которые где-то пропали. Уровень советской медицины, вместе с её технической и фармацевтической базой, ужасен. Впрочем, значительная часть производственной базы устарела по сравнению с Японией или с Западом. Производительность труда очень низкая. Всю эту картину точнее всего описывают меткие шутки, вроде «трудящиеся изображают, что работают, а власти изображают, что им платят». Мнимость жизни зашла уже так далеко, что искусственное, полностью манипулируемое так называемое общественное мнение выражается в письмах читателей в прессу также тогда, когда надо не осудить какого-нибудь Солженицына или Сахарова, а наоборот, требовать демократизации! Именно поэтому так трудно понять, что Горбачёв на самом деле намерен сделать, кто на самом деле ему препятствует и что может получиться согласно его намерениям, а что будет недостижимо.