Станислав Лем - Дилеммы XXI века

6. Lem S., Sex wars (Ludzkość w XXI wieku). – Tygodnik Powszechny (Kraków), 1992, nr 38.

7. Лем С. По поводу проблемы внеземных цивилизаций. – В книге: Проблема CETI (Связь с внеземными цивилизациями). – М.: Мир, 1975, с. 329–335. Текст Станислава Лема опубликован в качестве приложения к материалам I Международной конференции по проблеме связи с внеземными цивилизациями, Бюракан, Армянская ССР, сентябрь 1971 г. Станислав Лем получил официальное приглашение на участие в этой конференции, но из-за бюрократических проволочек польских чиновников, вовремя не оформивших необходимые документы (в том числе заграничный паспорт), не смог прилететь, хотя хотел и собирался.

8. В опубликованном указанном выше тексте точно такой цитаты нет (но есть фрагменты, подходящие по смыслу): скорее всего Станислав Лем цитирует какой-то сохранившийся черновик доклада, не полностью соответствующий опубликованному, либо доклад публиковался с сокращениями.

9. Конференция ООН, состоявшаяся 3–14 июня 1992 г. и принявшая «Рио-де-Жанейрскую декларацию по окружающей среде и развитию». Этой конференции Станислав Лем посвятил статью «Проблемы с планетой. “Саммит Земли” в Рио» ( Lem S., Kłopoty z planetą. «Szczyt Ziemi» w Rio. – Tygodnik Powszechny (Kraków), 1992, nr 25 ), которая заканчивается словами: «Бразильский саммит является сигналом для враждующих, конфликтующих землян, о судьбе которых можно сказать только одно: либо мы все спасёмся для лучшего мира, либо погибнем, а концепции спасения, представленные в форме «колонизации Солнечной системы», являются неосуществимой утопией. Если сказанное ранее пахнет апокалипсисом, кроме фактов у меня ничего, к сожалению, нет для своего оправдания».

На этот вопрос я часто давал расплывчатые ответы.

После введения [13 декабря 1981 года] в Польше военного положения я с семьёй жил в Австрии, в Вене, в арендованном, очень хорошем доме. Самой прекрасной частью дома был сад, а в том саду росли очень вкусные сливы. Таких вкусных слив у нас в Польше нет, потому что им требуется более тёплый климат.

Однако вопросы климата оставим в стороне, хотя они меня очень занимают. Я считаю, что на земном шаре уже давно происходят изменения климата. Изменения происходят не только на севере и на юге, но и в нашем умеренном поясе. Я родом из Львова. Когда-то этот регион назывался Галицией, сейчас это Украина. Я был изгнан оттуда вместе с семьёй. Там преобладал континентальный климат, то есть если была зима – то была зима. О какой-либо оттепели не было и речи. Лето было очень спокойным и тёплым. Теперь же климат напоминает большой бак с бельём, поставленный одним краем на газовую плиту. В результате неравномерного нагревания возникают завихрения, благодаря чему всё перемешивается и бурлит. Чередование зон высокого и низкого давления становится всё более частым, что расстраивает некоторых метеорологов, обычно называемых синоптиками. Они чувствуют себя ответственными за свои прогнозы, что не имеет смысла, ибо они не несут ответственности за погоду.

Но вернёмся к поставленному вопросу. Когда в Вене я заканчивал писать одну из последних своих книг, в СССР появился Горбачёв и наступила так называемая гласность. Моя жена первой поверила, что это уже оттепель не симулируемая, а настоящая, и, следовательно, стоит вернуться в Польшу. Мы так и поступили. В 1988 году мы вернулись в Польшу. Дом, в котором я сейчас разговариваю с вами, мы строили после отмены [22 июля 1983 года] военного положения, и к тому времени он уже был готов для проживания.

И как-то прошло у меня желание писать научную фантастику.

Ответить на вопрос, почему у меня прошло желание писать научную фантастику, сложно. Это не означает, что в моём воображении образовались некие пустоты, из-за которых я уже больше не в состоянии придумать что-либо, что было бы научной фантастикой. Я думаю, что здесь сошлись несколько различных причин.

Прежде всего – и это не было ни задумано мной, ни исполнено: множество явлений, проблем, событий, вещей, о которых я писал как о фантазиях применительно к далёкому будущему, стали реальностью. И я уже не мог спокойно плавать в фантазиях. Моё положение стало подобно пребыванию в подводной лодке в то время, когда уровень воды, в которой плавает судно, резко уменьшается. Лодка, в конце концов, садится на дно и одновременно начинает возвышаться над уровнем воды. То, что я себе представлял и помещал в далёком неопределённом будущем, и что давало мне смелость расправлять крылья фантазии, начало становиться реальностью. Когда что-то выдуманное становится реальностью, как правило, происходит так, что то, о чём мечталось, всегда реализуется как не очень-то пригодное, красивое, применимое и полезное для человечества.

В царской России один из пионеров космонавтики [Константин Циолковский] представлял себе, что развитие космонавтики будет способствовать дружбе народов, и начнётся мирная эпоха. Менее идиллическую картину позднее рисовал американский политолог Фрэнсис Фукуяма: что наступит конец истории, то есть что отныне почти везде будет господствовать рыночный капитализм и поэтому будет очень скучно. Будет всеобщее благоденствие, в котором все будут растворяться, как сахар в чае. Недавно я прочитал его заявление, в котором говорится, что его неправильно поняли. Он будто бы имел в виду конец истории в смысле разрушения марксистской идеи прогресса, ведущего к коммунизму. Когда все имеют всё в изобилии, то делается страшно скучно.

Я думаю, что многие из здесь присутствующих испытали на себе сомнительные прелести установленной Советским Союзом системы. Это была система, в которой приобретение ста граммов ветчины или пары обуви было большой проблемой. Покупка обуви, ветчины, а иногда даже хлеба доставляла большую радость. Теперь можно просто пойти и купить. И, конечно, не только это имел в виду Фукуяма, а представлял себе, что повсеместно установится скука благополучия, и эта скука будет надоедать. Сейчас он вертится ужом, утверждая, что имел в виду только историю как непрерывный прогресс. Фактом же является то, что история как последовательность событий, как правило неожиданных, совсем не закончилась. И даже не нужно вспоминать катастрофическое землетрясение в Турции, которое принесло более десяти тысяч человеческих жертв, чтобы понять, что о конце истории не может быть и речи. Об этом свидетельствуют хотя бы противоречивые политические движения. С одной стороны, мы имеем стремление к дезинтеграции (например, распад Югославии, которая во времена Тито была скреплена идеей коммунизма), с другой стороны – тенденция к интеграции (например, объединение Германии). Одним словом, новая историческая ситуация.