Грег Иган - Останови мое падение

— Я не хочу! — неистово заявила Эмма.

— Знаю, — ответил Сэм. — Но что, если для начала ты попробуешь принимать его в течение недели? Просто чтобы понять, на что это похоже?

— Нет! — Эмма была готова расплакаться.

Сэм крутанул пузырек с таблетками на столе в попытке выяснить, удастся ли раскрутить его на манер волчка, но дребезжащие внутри таблетки дестабилизировали вращение. — Тогда поговори со мной, — сказал он. — Почему ты считаешь, что это плохо?

— Будет лучше, если все останется, как есть, — настаивала она. — Почему ты хочешь, чтобы я перестала плавать?

— Потому что именно это собираются сделать все остальные пловцы. Если ты не последуешь их примеру, то останешься в одиночестве.

— Только потому, что их тоже заставляют!

— Кого-то, возможно, и заставляют, — неохотно признал Сэм. — Но мы не можем поддерживать круглосуточную работу школ ради пары человек. И если тебе и без того непросто нагнать своих друзей, то отказавшись перестраиваться вместе с ними, ты еще больше усложнишь себе жизнь.

Эмма угрюмо разглядывала свою миску для хлопьев. На секунду Сэм даже пожалел, что не прислушался к коллегам, которые из лучших побуждений советовали ему перемолоть таблетки и просто подсыпать их дочери в еду.

Она не спала с трех часов ночи, но Сэм, ожесточив свое сердце, был категорически против того, чтобы Эмма завтракала раньше шести. Сегодня был День перестройки, когда все задатчики ритма требовалось синхронизировать друг с другом. В итоге он решил пойти на компромисс; сейчас часы показывали половину шестого, и небо уже начинало светлеть. Лора обычно завтракала в шесть даже воскресным утром, и Сэм надеялся, что когда она придет, со скандалом уже будет покончено.

Он встал из-за стола, выключил свет и полностью распахнул кухонные ставни, впуская в комнату свет восходящего Солнца.

— Помнишь, как мы жили до того, как это началось? Ты всегда вставала вместе с птицами. — Он замолчал, дав ей возможность услышать доносящееся с деревьев пение. — Представь, что в этот час ты улыбаешься, светишься и полна сил, как никто другой. Неужели это было настолько ужасно? Неужели ты не была тогда счастлива? Только честно?

Эмма ничего не ответила, но уже через мгновение взяла таблетку со стола и проглотила ее, запив апельсиновым соком.

Он услышал, как открылась дверь в спальню; Лора едва слышно зашагала по залу. — Погодите есть! — умоляюще воскликнула она. — Я хочу приготовить блины!

Эмма бросила взгляд на хлопья, уже промокшие от молока. — Все в порядке, можешь взять и то, и то, — прошептал, наклонившись к ней, Сэм. — Просто доешь их, пока мама принимает душ.

— Итак, мы раскладываем этот член в знаменателе… на что? — Сэм отвернулся от доски и обвел взглядом класс. — Ну же, это совсем не сложно. Давайте!

Половина класса даже не отреагировала на его слова, в то время как остальные просто смотрели в ответ непонимающим взглядом, как если бы он попросил их сосчитать, чему равен квадратный корень из рыбы. Хотя ему еще не доводилось работать с этим классом, многих учеников — как и их способности — Сэм знал по занятиям в школе «пловцов». — Елена? — обратился он к одной из учениц. Если уж она не сможет ему ответить, то кто?

— Вы хотите избавиться от одного из предыдущих слагаемых? — с трудом выдала она.

— Верно, — ободряюще сказал он. — А это значит…?

Она нахмурилась и покачала головой. — Простите. Это слишком сложно.

Сэм оглядел комнату. Ученики не выглядели сонными — даже наоборот, казались возбужденными, будто внутри них так и кипела нервная энергия. Уклонисты на занятиях бы попросту не появились, а значит, все присутствующие здесь экс-«пловцы» должны были тщательно соблюдать график приема таблеток.

Он мельком глянул в окно. Шагая на занятия под голубым небом и представляя, как та же сцена снова и снова повторяется на протяжении тысячи грядущих дней, он чувствовал такой восторг, будто воскрес из мертвых. Неужели никто, кроме него, не ощущал ничего подобного?

— Как ты справляешься? — спросил он у Елены.

— Что? — Она растерянно моргнула.

— Ты привыкаешь к новому распорядку?

Елена будто утратила дар речи. — Конечно, — наконец, произнесла она. — Я придерживаюсь графика.

За обеденным перерывов в учительской Сэм обменялся мнением с коллегами. — О, пловцы просто безнадежны! — категорично заявил Том. — Не знаю, чему их учили в ваших спецшколах, но чтобы наверстать своих ровесников им явно потребуется не один месяц.

— Но они все-таки стараются — так мне, по крайней мере, показалось, — заметила Глория. — Возможно, они все еще испытывают джет-лаг из-за перестройки.

Том закатил глаза. — А разве волшебное зелье, за которое мы выложили такую сумму, не должно было на 100 % синхронизировать их с нормальным ритмом?

Механизм действия лекарства Сэм понимал лишь отчасти; он знал лишь, что препарат способствовал фосфорилированию некоторых ключевых белков в клетках супрахиазматического ядра, компенсируя утраченную «пловцами» способность запускать аналогичный процесс в ответ на привычные стимулы. Солнечный свет по-прежнему не мог заставить их проснуться, но с точки зрения биохимии точно такого же результата в теории можно было добиться, просто принимая таблетки по утрам.

— На все нужно время, — решил он. — Даже если сейчас им приходится бороться со своими старыми привычками. Через несколько недель они наверняка придут в норму.

Тем же вечером в новостях показали тридцать восемь человек в наручниках и оранжевых комбинезонах, выстроенных перед камерами в Шанхае. По словам работников прокуратуры, группа вступила в сговор, чтобы подменить огнезащитный состав, применявшийся в десятках тысяч товаров: одежде, игрушках, мебели. Если это было правдой, то рано или поздно причину синдрома, вполне вероятно, удастся искоренить на всей планете — как только будут опознаны и уничтожены все загрязненные товары.

Или же просто уничтожены в качестве превентивной меры. Пока Сэм отвлекал Эмму, Лора обыскивала ее комнату с мешком для мусора.

— Ну и каково это, видеться со всеми друзьями в одно и то же время? — спросил он. Последние несколько дней она с ним почти не разговаривала, но сколько бы Эмма ни злилась из-за насильного приема лекарства, игра в молчанку явно не могла длиться вечно.

— Они больше не мои друзья, — сказала Эмма.

В ответ на это гиперболизированное заявление Сэм лишь улыбнулся; на игровой площадке девятилетки порой устраивали нешуточные политические баталии, но долгая вражда была, скорее, редкостью.

— Почему же? — спросил он.

Она повернулась к Сэму с безразличным выражением лица. — Все стали другими. — Она говорила монотонным голосом, в котором не было ни капли экспрессии.