Джон Раттлер - Хроники Манипулятора

Ему в голову начали закрадываться подозрения, очень неприятные подозрения. Все-таки хорошо, что он захватил с собой оружие. Джонни быстро собрал остатки своих пожитков и отправился дальше. До рассвета оставалось около полутора часов, а о дальнейшем отдыхе нечего было и думать после такой заварушки. По его расчетам, он будет на месте еще до полудня.

Джонни шел, не останавливаясь, остаток ночи и все утро. Прошел мимо последней точки отдыха. Небольшая полянка на берегу вполне чистого крошечного водоема, образованного в углублении скальной породы, из которого брал свое начало тоненький ручеек. Он только набрал воды во фляжку, сполоснул лицо и сразу же двинулся дальше. Ему хотелось поскорее покончить с этим. Еще один подъем, и он на месте. Джонни прибавил шагу. Еще через тридцать минут тактический навигатор издал предупредительный сигнал. Он приближался к намеченной точке. Гиффет пошел медленнее, соблюдая крайнюю осторожность. Нужно найти возвышенность. Как раз на пути его следования находилась довольно высокая скала. Если он сможет на нее взобраться, это даст ему не только отличный обзор, но и позволит закрепиться. Он добрался до скального основания, усыпанного продолговатыми осколками выветрившейся породы, изучил склон и полез наверх.

Джонни Гиффет никогда не занимался альпинизмом, но детство его прошло в пригороде, где было полно деревьев, заборов, заброшенных домов с заколоченными дверями (и почему окна вторых этажей никогда не заколачивают?). Он отлично умел лазать. Через пять минут немного уставший Джонни перевалился через край скалы и устроился наверху. Отсюда открывался превосходный обзор. Внизу, среди редких деревьев, растущих прямо из скальной породы, можно было различить очертания кло’когна. Самого аппарата не было видно, но его оплели лианы, повторяя плавные округлые формы. Он был надежно укрыт среди крон деревьев. Джонни начал изучать обстановку. Плато было довольно ровным, если не считать глубоких трещин, из которых выпирали толстенные корни деревьев. Площадка вокруг челнока была усыпана белыми камнями. Бинокль был раздавлен во время ночной битвы, но отсюда и без него можно было разглядеть все, что нужно. Все было тихо, внизу не было ни единого движения, даже живности не чувствовалось рядом с кло’когном. Это как раз и насторожило Джонни, и он передумал спускаться немедленно. Отхлебнув немного воды из фляги, он приложил к плечу приклад, как учил его Тренд Чептон, и стал наблюдать через коллиматор за площадкой.

Тец’ка-тли, Охотник За Тем Чего Лишен, Бог Смерти, Лик Ужаса, Тот Кто Научил Убивать, а теперь просто потерявший разум от бесчисленного количества убийств та-чианин сидел в кресле пилота своего челнока и злился. Уже давно он перестал испытывать другие эмоции. Он мог только злиться и бояться. И жаждать. О, как он жаждал! Его жажда была жаждой песка золотых барханов великой пустыни, где ему давным-давно поклонялись тысячи людей и рабов. Тогда ему еще было интересно величие. И потом, позже, когда великий народ ацтеков строил в его честь храмы, добровольно отдавая своих Светлых ему на растерзание. Тогда-то и появились первые признаки помешательства. Охотник перестал чувствовать меру. Его изгнанные сородичи отвернулись от него. А ведь это он нашел Воду. И ее Светлых. Тец’ка-тли это не волновало. Теперь уж точно. После того как он забрал чи’а Тл’а-лока, все его связи с внешним миром были оборваны навсегда. Когда он вернулся из ковена последний раз, то обосновался здесь, вдали от слишком развившейся цивилизации. Местных крестьян никто не пересчитывал, и Тец’ка-тли чувствовал себя тут просто великолепно. За время с момента прибытия он успел сильно деградировать и с трудом вспоминал, как его зовут. А ведь у него было так много имен. Великих имен. А сейчас у него остался только голод. И страх. И иногда, как сейчас, злость.

Погибла его тигрица. Он давно обходил стороной этого медведя, и надо ему было проснуться в самый неподходящий момент. У та-чианина вообще все складывалось последние дни неудачно. Когда он поселился в джунглях, то заметил, что в нем пробуждается способность Слепого Охотника. Он слышал об этом от тусклых, давно потерявших себя в глубинах космоса. Когда разум охотника слабеет, на смену ему приходит звериная способность контролировать примитивных существ. Используя специальные усилители, те же, что применялись для общения тусклых на расстоянии, можно было полностью подчинить себе достаточно разумного зверя. Более того, управляя им, Охотник не только пользовался телом животного, как своим собственным, но и мог передавать слабые телепатические импульсы тем, кто находился рядом с ним.

Эта кошка долго ему прослужила. Прошлую убили местные жители. Они вырыли яму, заполненную острыми кольями, прямо на тропе. Он пытался выбраться несколько часов, но одна из острых веток пробила легкое, животное ослабло и в конце концов издохло. Теперь он уже не ходил по тропинкам, а пробирался через чащу, ступал осторожно. Последнюю тигрицу захватить было нелегко. Она упорно не хотела уходить от своих детенышей. Но он справился. И вот теперь, когда рядом два таких отличных светлых, она погибла! Он вспомнил своего последнего Светлого. Это совсем не то, что крестьяне. Тот странствующий монах, всего несколько месяцев назад. Он был просто превосходен. Тец’ка-тли вспомнил, как приятно хрустел его позвоночник, когда он выдирал из него его большую, сочную чи’а. Он всегда действовал безжалостно, так, что от напряжения мышц у жертвы крошились кости и лопались сосуды. Он снова почувствовал злость. Тот Светлый, который ходит по джунглям, совсем не поддается. Который помоложе, заметно слабее. Если бы не случай, у него бы уже был еще один прекрасный экземпляр.

Тец’ка-тли ждал еще одного тигра. Это был самец, оплодотворивший его последнюю кошку. Его территория охоты пересекалась с территорией самки, пока та кормила детенышей. Он должен был защитить свое потомство от самцов-конкурентов. Тигрята уже давно издохли от голода, но самцу до них не было никакого дела. Он оставит эти угодья, когда решит самка, а пока он волен распоряжаться ими, как полноправный хозяин. Тигр переваривал остатки позавчерашнего оленя, лежа в неглубоком ручье. Пора было отправляться на охоту. Он широко зевнул и, не отряхиваясь, побежал искать добычу. Голод гнал его в сторону каменистого плато, где всегда было полно обезьян. Они так сильно его боялись, что часто со страху валились с ветвей на землю, словно переспелые манго. Ему оставалось просто подхватывать их с земли и отправлять прямиком в пасть.

Тец’ка-тли проник к нему в голову, когда зверь был уже совсем близко к челноку. Он начал приспосабливаться к нервной системе животного. Процесс этот занимал некоторое время. Пока он перехватывал управление телом, хищник тупо кружил между деревьев, распугав всю местную фауну. В конце концов, он окончательно перестал ориентироваться в пространстве, по мере того как Охотник все глубже проникал в его нервную систему, и улегся на камни, часто и глубоко дыша. Голова его какое-то время оставалась приподнятой, затем и она медленно опустилась на землю. Тигр закрыл глаза.