Джон Раттлер - Хроники Манипулятора

Джонни почувствовал, что замерзает, по-настоящему замерзает. Он знал, что кресло должно помогать ему поддерживать температуру, но все равно ощущал, как тепло уходит из его тела. Нужно сосредоточиться. Он сделал это один раз, сделает и второй. Что у него было тогда? Гиффет постарался вспомнить. Он вспоминал друзей, Лауру… Нет. Он и сейчас их помнит, но это ничего не меняет. И зачем он вообще все это затеял?..

— ЧТОБЫ ЗАЩИТИТЬ.

Голос в его голове заполнял собой все, выдавливая страхи и сомнения.

— ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ.

Да, он хотел остановить их. Остановить тусклых навсегда. Защитить Ричи, Джозефа, себя.

— ЧТОБЫ СПАСТИ.

Да, спасти других Светлых. Они двигают вперед целые расы; они, как алмазы в породе, их блеск заставляет других становиться лучше. И ему нужно вернуться, потому что…

— ТОЛЬКО ТЫ.

Только он Совершенный. Только он может это сделать.

— МЫ ВИДИМ ТЕБЯ. МЫ ПОМОЖЕМ. ТЫ НЕ ОДИН.

Он ощутил, как в него вливается энергия. Он должен вернуться, должен доделать порученное ему дело, должен стать тем, кем может стать только он. И он не один.

— ТЫ НЕ ОДИН.

Джонни Гиффет потянулся назад — домой, к Лауре и Ричи, Тому, Джозефу, капитану Стюарту и своей родной чи’а, которая есть суть Земли, и вышел из Прыжка.

Манипулятор и галактическое безумие

1

Холодно.

Григорий поглубже втянул голову в старую телогрейку: бритый затылок чутко отзывался на каждый новый порыв пронизывающего осеннего ветра. Тюремный двор был не самым уютным местом в это время года, но их мнения никто не спрашивал. Сейчас в камере намного лучше. Григорий посмотрел на небо, затянутое плотным слоем серых облаков — похоже, скоро пойдет дождь. Или уже снег? В Сибири середина октября — это уже практически зима.

Уже пятый год он видит эти бурые стены, и еще столько же у него впереди. В тюрьме учишься ожиданию, тут только два пути — или учиться ждать, или становиться еще одной крысой. Последних заметно больше. Они уже ни на что не рассчитывают, просто живут тут, словно снаружи и нет ничего. Едят, спят, курят, дерутся, выясняя, кто же в камере главный. Он вспомнил первый год тюрьмы — тогда еще к нему относились по-другому, пытаясь втянуть в свой примитивный уклад. Ему повезло: он был высоким и крепким мужчиной с железным здоровьем, и не так-то просто было устроить ему ночью «темную». После пары неудачных попыток от него отстали, а когда он починил парням сломанное радио, так вообще стали уважать. Григорий всегда легко сходился с людьми, особенно если у него было время на общение. А здесь его было предостаточно. Ему несли неисправную технику, не разгаданные до конца кроссворды, спрашивали житейского совета. В тюрьме ему дали кличку «Голова». Так что сиделось ему неплохо, если можно так сказать про десятилетнее заключение без права досрочного освобождения. Загудел электрозамок, и во двор вошел охранник.

— Заключенный двенадцать сорок один, на выход!

Григорий очнулся от размышлений и поспешил к двери.

— К стене, руки за голову.

Ему нацепили наручники и повели по окрашенному темно-зеленой краской коридору. За пять лет Григорий хорошо выучил тюремные правила: с охранником первым не заговаривать. Он молча топал вперед, стараясь не думать, куда его ведут.

— Первый посетитель за пять лет, а? На тебя уже ставки сделали. Я вот думаю, родня квартиру продать не может без тебя, вот и приперлись. Верно?

Григорий только пожал плечами — он знал значительно меньше охранника. Родных у него не осталось; его воспитала бабушка, которая уже восемь лет как скончалась. Охранник открыл тяжелую железную дверь, и они прошли в комнату свиданий. За столом сидел молодой улыбчивый парень — в тюрьме таких называли «мажорами». Григорий представил, что с такой улыбкой стало бы здесь за пару месяцев.

— Заключенный, сесть!

Григорий сел за стол, охранник начал пристегивать наручники к специальной скобе. Посетитель, мягко улыбнувшись, что-то сказал ему по-английски. Конвоир пожал плечами, снял с Григория наручники и молча удалился, заперев за собой дверь. Странный посетитель внимательно посмотрел на узника:

— Do you speak English?

— Yes… a little, — он изучал язык в университете, но уже очень давно не практиковался.

— It’s okay. Это нам не помешает. Вы — Григорий Немин, верно?

У заключенного возникло странное чувство: собеседник продолжал говорить по-английски, но при этом все было понятно. Даже не просто понятно, все было СОВЕРШЕННО понятно. Он так растерялся, что ответил на родном языке:

— Да, я Немин. Григорий Александрович Немин.

— Очень хорошо. Меня зовут Джонни Гриффет, и я здесь, чтобы освободить вас.

Прошло уже больше трех месяцев, как Джонни улетел. Томас Каротти с головой ушел в работу — ему казалось, что так он сможет отвлечься и продолжить начатое вместе дело. Гиффет бы одобрил. И еще у него была Луиза. Эта дикая роза не давала ему опускать голову — в ее семье мужчины постоянно подвергали себя риску, и женщины умели ждать и надеяться. Она сильно сблизилась с Лаурой, которой было по-настоящему тяжело. Вместе они проводили много времени — Луиза ловко отвлекала подругу от тревожных мыслей, рассказывая удивительные и смешные истории о жизни в Мексике. И еще у них был Джозеф. Каменное существо никогда не унывало: благодаря его песням Ричи держался лучше всех. Мальчишка взялся записывать интересные, по его мнению, факты, о которых тот рассказывал. Томас иногда просматривал их, отбирая ценные сведения. Благодаря им, он смог завершить проект воспроизведения сверхпрочного сплава и уже подал документы в бюро патентной защиты. Их капиталы росли, и даже производство жилых модулей для лунной станции не могло поглотить растущих прибылей. Единственной сложностью были двое агентов ФБР, старые знакомые Тома. Они снова к ним прицепились, достали ордер и вторглись в лабораторию. Каротти от души веселился, наблюдая, как они носятся вокруг муляжа кло’когна, в котором друзья пили кофе. Затея с отводом глаз сработала как нельзя лучше, только не стоило его делать столь реалистичным. Агенты поняли подвох только спустя несколько часов и немного разозлились. После этого в офис начали приезжать представители различных проверяющих организаций, осложняя работу и отвлекая директора. Правда, пару дней назад Каротти это надоело, он нашел номер Марии Нельсон и напомнил о взаимной договоренности помогать друг другу. После этого от них сразу отстали.

Томас еще раз проверил отчеты с биржи, грустно вздохнул и стал собираться: его пригласила на обед Лаура — вместе с Луизой они приготовили что-то мексиканское. Уже по опыту он знал, что на такие мероприятия опаздывать крайне неразумно: никакие оправдания не принимались, особенно если из него вытянули согласие заранее.