Владимир Грузда - Время Змея

Вторник 22 июля, 20:26

Выбравшись на улицу, Рассказов почувствовал себя значительно лучше. Очередной приступ панического страха отступил, но Сергей все еще ощущал сильное давление. И ощущал это физически. День оказался изнуряющим. После налаженной более-менее спокойной курсантской жизни бурное начало трудовой деятельности буквально выматывало. Сложно представить, как бы он себя ощущал без профессиональной подготовки. Даже теперь последние эмоциональные переживания давались нелегко.

А ведь все только начиналось. Впереди предстояло много работы, и времени для этого, как он чувствовал оставалось катастрофически мало. Ощущалось так словно время с усилием стянулось жесткой спиралью. А теперь, освобожденное, бешенно разматывалось, угрожая достичь финала скорее, чем он успеет докопаться до истины. Считанные минуты оставались до захода солнца. Но огненный диск давно скрылся за высокими башнями домов. Глубокие тени многоэтажек и развесистые кроны деревьев погружали скверы и дорожки в серый полумрак. Усталый морально и физически, еще ощущая действие алкоголя, Сергей брел по погружающемуся в предвечерние сумерки городу. Большой черный пакет оттягивал руки, но он предпочел идти пешком. Это позволяло проветриться от действия спиртного и навалившихся мыслей. Ноги, словно заведенные, несли его к намеченной целе.

На парковке перед нависающей темной громадой зданием Поликлиники оставалось несколько машин, бессистемно разбросанных по площадке. Его старенький Хюндай сиротливо стоял на стоянке. Прямо напротив запарковался большой черный внедорожник. Увидев этот автомобиль Сергей напрягся, но быстро отогнал от себя пугающие предчувствия. Он забрался в салон. Подумал вернуть взятые «напрокат» вещи, но вовремя понял всю абсурдность идеи. Рабочий день уже завершился. Забираться в охраняемое здание Поликлиники, а потом объяснять патрульным, что просто хотел вернуть украденную одежду — не казалось умным решением. Как-нибудь в другой раз.

На жидкокристаллическом дисплее высветилась надпись: «Алкозамок. Уровень алкоголя в парах выдыхаемого воздуха превышает допустимое значение». Приехали. В машинах поновей встроен автопилот. Но в его отцовском авто такого современного подменного водителя не существовало.

Яркий свет фар ослепил, оторвав Рассказова от невеселых мыслей. Припаркованная напротив машина готовилась покинуть стоянку, а пока освещала пространство перед собой. Несмотря на слепящий свет Сергей разглядел мужчину в светлой рубашке с короткими рукавами и в шортах. Тот выбрался из салона внедорожника и неторопливо направился к обездвиженному Хюндаю, подходя с водительской стороны. От неожиданности Рассказов вздрогнул и рука метнулась к бедру. Рефлекс правильный, но бесполезный. Табельное оружие осталось в сейфе в Управлении Полиции.

— Серега, здорово. — через опущенное стекло на Сергея, улыбаясь, смотрел его школьный товарищ Виталий. — Как хорошо, что ты еще не уехал.

Его взгляд скользнул по приборной панели, улыбка стала еще шире. Ярко горящая предупреждающая надпись бросалась в глаза издалека.

— Днем у меня не получилось с тобой связаться. Но приглашение в силе. Можем поехать прямо сейчас. Машину заберем позже. Ты как?

Сергея подмывало отказаться. Сказать, что он несмотря ни на что сможет добраться самостоятельно. Но от накопленной усталости сейчас в меньшей степени хотелось искать какие-то решения и предпринимать какие-либо действия. В голове вовремя возникла мысль, что сложившаяся ситуация тоже позволит продолжать работать над созданием прочных социальных связей в городе. Да и разобраться в их отношениях рано или поздно придется. Почему не сейчас?

— Хорошо, поехали, — Рассказов выбрался из машины и двинулся следом за школьным товарищем.

Виталий водил последнюю модель крутого японского автомобиля. Похоже уважающий себя служитель церкви не хотел поддерживать отечественного производителя. Несмотря на всю свою физическую усталость и эмоциональную опустошенность, а может даже именно благодаря им, Сергей ощутил прилив раздражения и зависти.

Конечно, служитель Фемиды — это тебе не служитель Всемогущего Бога. Полицейскому все достается по распределению, начиная с верхних чинов и заканчивая на нижней ступени служебной лестницы, тем, что в конце концов осталось. В жизни священника все осуществлялось совершенно иначе. По сути он-то и являлся верхним чином, а потому и собирает все «сливки». Вот откуда хорошая дорогая машина последней модели, ультрасовременный МУН, наверняка особняк в закрытом коттеджном поселке… Хотя нет. Сергей вспомнил, что Виталий говорил о проживании в родительской «трешке». Но это скорее исключение из правил.

Дверца автоматически сдвинулась в сторону, пропуская полицейского в уютный салон прекрасного автомобиля. Виталий приятельски улыбнулся:

— Паршиво выглядишь. Что с тобой приключилось? Может зайдем в поликлинику? Там еще не все разошлись.

— Со здоровьем у меня все нормально, — не совсем дружелюбно буркнул Сергей, но затем оттаял. — Спасибо, что готов со мной нянчиться.

— Я не могу поступить иначе!

Рассказов удивленно поглядел на Виталия. Они дружили все школьные годы. Но около шести лет назад их пути начали расходиться. И то, о чем говорит Виталий, скорее всего долг старой дружбы. Так решил Сергей и удовлетворенно кивнул сам себе.

Хотя и такую позицию понять не просто. В век тотального индивидуализма главный принцип — пусть мне будет хорошо. Проблему с не заводящейся машиной можно легко решить по одному звонку. Могли прислать эвакуатор, роботакси, подменного водителя. Останавливаться посреди ночи на трассе и спрашивать, что случилось с мигающей аварийными сигналами машиной теперь не принято. Не говоря уже о том, чтобы предлагать отвезти кого-то домой. Даже если это твой старый школьный друг. Необычность ситуации заставила Сергея задаться вопросом: почему Виталий так поступил? Но больше всего не давало покоя другое: почему он вообще оказался здесь в это время?

— А я тут встречался с главврачом Савельевым. — сказал Виталий, словно прочитал мысли Сергея. — Они имеют привычку освобождаться от работы, когда другие люди уже готовятся спать.

Виталий добродушно рассмеялся, а на Сергея нахлынула волна чувств, лучшим из которых являлась злость. Рассказов понимал природу такой реакции по отношению к Виталию. Затаенная обида. Глубоко укоренившееся переживание, спрятанное за психологическими пластами прошлого, не излеченное прошедшим временем.

Кроме того неприятным звоночком стала несформировавшаяся мысль о связи школьного товарища Виталия и потенциального фигуранта расследования Савельева. Трезвости мысли не хватало, чтобы ухватить ускользающую догадку.