Мюррей Лейнстер - Удивительные истории

Он знал. Знание помогло преодолеть ужас. Эта сила была высвобождена на Земле! Он потерял много часов, но несколько часов еще были в запасе. Мысль дала ему внезапную энергию. Он схватил Винтерса за руку.

— Первый же город, Боб. Первый же город и… аэродром!

Раздолбанная колымага развивала немыслимую для такой рухляди скорость. Боб вел машину вдоль края пропасти, но даже трудности вождения такой дряхлой машины не могли отвлечь его ум от кипевших в нем вопросов:

— Во имя небес, Чарли, что это? Что это?

Чарли ответил. И он заставил Винтерса ехать еще быстрее, хоть это и казалось невозможным:

— Боб, это конец света, если мы не сделаем то, что надо, — сказал Чарли. — Но осталось несколько часов. Мы должны достать самолет. Я должен попасть на гору.

Это было достаточно для дикого Боба. Это была старая малолитражка. Но он был из породы тех гонщиков, что способны выжать скорость даже из разбитой телеги. Он никогда еще он не гнал столь отчаянно. Только один раз он нарушил сосредоточенное молчание. Слова были характерны для него:

— Мы установим мировой рекорд, Чарли. И мы собираемся победить.

И они сделали сделали это. К счастью, не было бюрократической волокиты. Хайк, его имя, его внешний вид и цель полета были достаточны. Последние часы на всех постах в Скалистых горах скопились тысячи радиограмм на имя Чарльза Хайка. После провала всех других ученых многие тысячи людей вспомнили о нем, видя в странном гении последнюю надежду.

Даже правительство, пробудились в запоздалом и почти неистовом рвении. Был отдан приказ предоставить в его распоряжение любые необходимые ресурсы. Доселе его считали фантазером, но после того, что случилось, оставалось лишь молиться о том, чтоб его фантазии превратились в реальный результат. Кроме того, профессор Уильямс придал огласке странное послание Хайка, найденное им в его записке. К обсерватории Роболда было приковано внимание всего мира. Неужели еще есть надежда?

К сожалению, мы не можем дать описание этой таинственной цитадели науки, хотя мы хотели бы дать. Гора Роболда была закрыта для всех, кроме сотрудников обсерватории. Из-за крайней опасности тех опытов, что там проводились и тех сил, что там высвобождались, старый ученый предпочитал хранить тайну. Затем эту традицию продолжил его ученик.

Боб Винтерс и авиатор — единственные, кто может что-то рассказать. Катаклизм, уничтоживший обсерваторию, стал одним из величайших подвигов в летописях мира, но он уничтожил все, без следов. И с нами нет Хайка, чтобы исправить неточности нашего рассказа. Но мы знаем, что он уговаривал сотрудников уйти.

Именно он настаивал, требовал, умолял, чтобы его товарищи бежали, пока был еще шанс. Он осознавал меру риска. Из космоса явилась сила, которая могла разрушить Землю!. Большой шар ослепляющего света и падение уровня океана!

Волей Судьбы, стараниями старого доктора Роболда у него был ответ. Мальчик с зажигательной лупой вырос в Архимеда.

Так что же случилось?

Самолет приближался к горе Роболда. Голую вершину венчали четыре сверкающие прозрачные сферы. По крайней мере мы так предполагаем. У нас есть рассказ Винтерса и летчика, а те утверждают, что сферы выглядели стеклянными. Возможно, это не точное описание, но другого у нас нет. Эти сферы были больше, чем любое здание, когда-либо построенное человеком, но на фоне горы они терялись, выглядя маленькими и незаметными. Поражал не их размер, но их вид. Они были живыми. По крайней мере, так говорил Винтерс. В них жил свет и огонь. Он вибрировал, переплетался тысячами радужных струй. Это не было ни электричество, ни магнетизм. Это была какая-то иная, неведомая, могучая и живая сила, которую Хайк извлек из первозданного Хаоса. Вся гора была залита их мягким светом вся лаборатория Роболда, целый научный городок казалась пейзажем из страны сновидений.

Винтерс никогда прежде не видел ничего подобного. Большие здания и огромные машины. Таинственные устройства, о которых остальной мир не имел ни малейшего представления. Вся эта таинственная машинерия работала абсолютно беззвучно. Не было ни скрежета, ни жужжания, ни шипения. Машины были словно органы единого живого тела, таинственные машины, воплощавшие созданную Хайком теорию кинетики. Четыре огромные стальные трубы со сферами спускались вниз по сторонам горы. В центре, в точке между сфер массивной стальной иглой висел стержень, направленный на солнце.

Винтерс и летчик заинтересовались этим стержнем. От нижнего конца иглы струился световой поток бледно-голубого света, поток текучего и таинственного сияния. Но это была не жидкость, не огонь, не что-нибудь, что видели глаза человека раньше.

Это была энергия. У нас нет лучшего описания, чем слова Винтерса. «Чарли Хайк доил солнце, наполняя извлеченной из него чистой энергией свои четыре сферы. Четыре большие прекрасные живые сферы. Четыре батареи. В них была сила, способная повелевать тяготением».

Гений Хайка и Роболда! Никто, кроме самых смелых мечтателей не придумал бы такого! Жизнь энергии. Пойманная человеком по его воле и желанию. И в течение нескольких минут мы должны были потерять все это! Но то, что случилось в эти минуты, спасло нас. Это была судьба и ничто иное.

Была еще одна игла — стержень, заостренный на конце. Пока что это устройство бездействовало, но почему-то создавало впечатление смертоносной мощи, выглядело, по словам Винтерса, «словно громадная пушка».

Это все, что нам известно. При скорости летящего самолета больше не разглядишь. Но даже это малое носит всеобъемлющий характер. «Минус-энергия». Если бы мы только знали больше о том, что Хайк имел в виду под этим словом! Можно было бы попытаться восстановить его загадочные машины.

Работа доктора Роболда и Чарли Хайка.

Самолет совершил посадку, Боб хотел остаться, но Чарли не пустил его.

— Это смерть, Боб, — сказал он. — У тебя жена и дети. Вернись. Летите отсюда как можно быстрее и постарайтесь оказаться как можно дальше отсюда!

Когда он говорил это, его глаза наполняла печаль расставания. Это были последние слова, что внешний мир услышал от Чарли Хайка.

Затем Хайк бросился бегом к своей личной лаборатории. Когда самолет уже поднялся в воздух, Боб и летчик видели сотрудников, спешно разбегающихся по своим постам. Что это было? Ни Винтерс, ни летчик не знают. Но им кажется, что это было началом последней схватки.

Тем временем большой шар, опалово сияя, завис над Саргассовым морем. Европа в настоящее время замерзала, хотя была середина лета. Пролива Ла-Манш уже не существовало. Вода отступила, и можно было пройти пешком от берегов Франции до меловых скал Англии. Пролив Гибралтара высох. Средиземное море стало озером, навеки отрезанным от океана.