Мюррей Лейнстер - Удивительные истории

— Но почему, разве вы не могли бы попытаться вращаться в противоположном направлении, чтобы «раскрутиться»? — спросила моя жена, которая очень заинтересовалась историей молодого человека.

— Мадам, — сказал Вэлшингхэм. — Я так и делаю. Каждую ночь, в течение одного часа, прежде чем я лягу спать, я вращаюсь, но требуется еще чудовищное количество оборотов, — тут он помолчал пару секунд и затем сказал. — Но я теперь готов попробовать гирошляпу.

Я выглянул из окна, и начал колебаться. Дождь со снегом. Не лучшая погода для прогулок в шелковом цилиндре. Но тут же я укорил себя за малодушие. Неужели для лучшего шляпника мира подходит вести себя как скаредный базарный торговец? Я помнил, что действительно хороший цилиндр не будет разрушен несколькими каплями воды; и я видел, что, если что-нибудь могло бы убедить Энн и Вэлшингхэма, что шляпа-гироскоп подарит им счастье, то это испытание при таких прогулках в непогоду, как сегодня вечером. Я надел на голову Вэлшингхэма гирошляпу и включил насос. Молодой человек устойчиво встал на ноги и пошел, без малейших признаков шатания. Я открыл парадную дверь, и молодые люди вышли.

Он пересек подъезд устойчивым шагом, как любой нормальный человек, но когда он достиг главного входа, подскользнулся и упал. Он не колебался, ни шатался. Если он упал, то упал устойчиво. Я могу лучше всего уподобить его падение движению стебля тростника, когда ветер валит его. Он падал медленно, сохраняя ровное положение, пока его голова не ударилась о землю, а ноги не оторвались от ступеньки. Я никогда не видел более изящного падения, и я собирался поздравить Вэлшингхэма, когда он начал подниматься к перпендикуляру снова, в той же самой медленной манере. Но это не было причиной того, что я удержался от своих поздравлений. Причина была в том, что шляпа-гироскоп и Гриббс вели себя в самой необъяснимой манере. Молодой человек вращался.

Я обнаружил позже, что падение нахлобучило гироскоп на центр так, что гироскоп не мог вращаться, не вращая целую шляпу, и поскольку шляпа была твердо прикреплена к Вэлшингхэму, шляпа не могла вращаться, не вращая его. На мгновение его закрутило на обледенелом тротуаре, и Энн издала истошный крик; но почти в тот же момент Вэлшингхэм возвратился в вертикальное положение и начал вращаться ещё быстрее. Ледяной тротуар не давал опоры для его ног, и это было действительно удачно; поскольку, если бы ноги парня прочно стояли на земле, а его голова продолжила бы вращаться, эффект был бы фатальным.

Как мне показалось, Гриббс вращался со скоростью, возможно одной тысячи пятисот оборотов в минуту, и это было за несколько минут до того, как моя жена придя в себя от шока, вызванного наблюдением вращения будущего зятя, потребовала, чтобы я остановил его. Мой первый импульс состоял в том, чтобы сделать так, но мое долгое обучение, сделало меня осторожным, вдумчивым человеком, и я мягко отодвинул жену в сторону.

— Моя дорогая, рассмотрим этот случай как большую удачу, — сказал я. — Здесь у нас есть Вэлшингхэм, вращающийся быстро. Он вращается в одном из двух направлений, в которых он может вращаться — в том, в котором он вращался в детстве, или в противоположном. Если это — противоположное направление, все хорошо, поскольку он будет раскручен через несколько часов, если его шея не будет сломана. Если это находится в том же самом направлении, бесполезно останавливать его теперь, он станет абсолютно неизлечимым инвалидом, а никак не нашим родственником. Я предлагаю поэтому позволить ему повращаться в течение нескольких часов, когда у него будет полное восстановление или когда его болезнь станет неизлечимой.

Моя жена и Энн оценили мудрость этого решения, и поскольку снаружи была очень ненастная погода, все мы пошли в мою комнату, из окна которой могли наблюдать, как Вэлшингхэм вращается. Иногда, когда он, казалось, собирается слететь с тротуара, я выходил и возвращал его на тротуар снова.

Я полагал, что к шести часам утра он прокрутится в достаточной мере, если он вращался в правильном направлении… В полночь я послал свою жену и Энн спать. Но боюсь, что Энн не спала той ночью, поскольку у нее было естественное беспокойство любящей женщины относительно исхода нашего эксперимента.

В шесть утра на следующий день Энн, моя жена и я вышли во двор, чтобы остановить Вэлшингхэма. И только тогда я понял, что не знаю, как его остановить. Между тем теплело, лед грозил подтаять, что привело бы молодого человека к скручиванию, которое могло оказаться фатальным даже для его жизни, а не только для статуса моего будущего зятя.

Но пока я стоял в тревоге, любовь нашла путь, поскольку любовь всегда его находит, Энн помчалась к подвалу и принесла стремянку и киянку. Разместив стремянку близко к Вэлшингхэму, она поднялась на нее и ударила киянкой точно в центр шляпы. В отверстие с шумом ворвался воздух, и шляпа слетела с головы Вэлшингхэма.

Медленнее и медленнее он вращался, пока не встал на месте ровно и устойчиво, а затем не шатаясь, не качаясь, он приблизился ко мне и схватил мою руку, в то время как слезы подсказали мне то, что он не мог выразить словами. Он вращался в правильном направлении! Он был исцелен!

Отис Кляйн

Ученые и изобретатели сделали огромные «успехи», несущие угрозу самому существованию человечества. Они обнаружили и изобрели могучие средства разрушения и уничтожения, часто расплачиваясь за эти «достижения» собственной жизнью.

Очень много «невозможных» вещей было сделано, так почему же не случиться так, что однажды искусственно не будет создано? «Мерзкая тварь» является историей о подобном эксперименте, ведущем к ужасному успеху. Это — захватывающий рассказ, удивительно хорошо написанный. Прочитайте, не пожалеете.

Хьюго Гернсбек

— Послушайте, Эванс, — начал доктор Дорп, постукивая кулаком по подлокотнику кресла в такт своим словам, — наука парапсихологии находится в почти такой же стадии развития сегодня, как естествознание в средние века.

— Но, конечно, два столетия исследований привели к определенным результатам, — возразил я. — Не будете же вы утверждать, что выдающиеся умы, посвятившие большую часть жизни этому очаровательному предмету, трудились напрасно.

Доктор задумчиво погладил свою трость, «Ван Дайк, отливающую серой сталью.

— Не считая немногих исключений, я боюсь, что все так и есть, — ответил он. — По крайней мере, в части, касающейся выводов из наблюдаемых явлений.

— Возьмите сэра Оливера Лоджа, для примера, — начал я.