Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

— Вспомнил одно из последних собраний Комитета Пятнадцати. Задели тогда несколько тем. Начали с Лунного Лотоса, не давшем Денису Исидоровичу организовать на Луне военную базу. Затем о словах фаэта Амина. О Солнце как узловой точке в местной группе галактик. Не только Маджарры, то есть Млечного Пути. В Солнечной системе есть что-то особенное. Так и не успели узнать. Теперь оказывается — Земля не одна. И есть ещё и Ила-Аджала, близкая и недостижимая. С одной Земли на неё можно попасть, с другой — нет. Разве не странно? И вот — Гайяна. Треугольник магический нарисовался. А в центре треугольника — айлы! Люди, живущие внутри Радуги. Почти бесплотные, светящиеся, но мощью личной превосходящие Вёльва. И Эрланга. Причём — неизмеримо!

— Неизмеримо? — очень заинтересовался Ефремов, даже стопочку свою отодвинул в сторону, — Не преувеличиваешь? Впрочем, что я в этом понимаю… Дух — не материя. Я ведь и не предполагал, что вне вещества и энергии что-то может быть. Тут ещё, Демьян, загадки истории земной. Нур говорил об её искажении самими людьми. Не описания искажаются в головах, а сама реальность. Из-за переписывания и фальсификации. Как ты на это смотришь? В меня пока не вмещается. Айлы мыслят сверхординарно.

Демьян кивнул дважды. И сказал не совсем уверенно:

— Айлы — из анклава во времени, Иван Антонович. Вспомним историю человечества, чтобы понять. Может, я ошибаюсь. Вдвоём разберёмся.

Он наполнил стопки, приблизил бутылку «Столичной» к глазам.

— Смотри-ка, не кончается. А ведь не магия творится на борту. А нечто иное, высшее. Проистекающее из неизвестных нам законов бытия. Фундаментальных законов. Давай, вздрогнем, как говорили в нашем пропавшем прошлом.

И такая застарелая тоска блеснула в его повлажневших глазах, что и Ефремову захотелось поплакать. Выпили не закусывая, с глубоким выдохом, и Демьян продолжил:

— Первые поколения людей жили в Золотом веке, веке Дхармы. То есть праведности. Мне такое не светит. Им не нужны были ни заклинания-мантры, ни всякая йога. Знали и понимали столько! Левитация в повседневности, легко как исполняли желания, так и избавлялись от них. Да, левитация… Могли становиться неподъёмно тяжёлыми и невесомыми, как пушинка. В восемь раз увеличивались в размерах и, соответственно, уменьшались. Каково? Где были фаэты в те времена? А потом что-то произошло. Разбаловались, видимо. И пришёл век Серебряный, век Хромой Дхармы. Левитировать разучились, разум огрубел, для достижения желаемого пошли в ход мантры. Но и этот, в целом неплохой, век завершился. И попало человечество вместе с нами в век Железный, Тантрический. Пошли искусственные технологии. Вплоть до ракет с бомбами. Время тела наступило, а не духа, вот где разгадка! Как думаешь, «Звёздный Парус» из какого века взялся? Вот и я не в силах определить. Но я к чему? А к тому я, что айлы соответствуют нашему Золотому веку. Они сами ещё себя плохо знают. Сколько они жили в закрытом анклаве на Иле-Аджале? И только недавно вышли в свет. В них, в айлах, всё и сфокусировано. Всё, что с нами происходит и произойдёт.

Ефремов задумался. Пить дальше расхотелось. Есть бутерброды с шаурмой тоже. На Ананде можно и не есть, не похудеешь. А можно и объедаться — не пополнеешь. И — не магия, а нечто основополагающее, как сказал Демьян. И, скорее всего, он прав. В Комитет Пятнадцати Эрланг отбирал не просто вундеркиндов, а супер! Индиго…

Общий завтрак прошёл удивительно оживлённо и мирно. Фиргун попросил поставить Лампу на середину стола и дирижировал чаепитием, впервые участвуя в застолье на равных. У кушетки появился столик, на нём чашечка на блюдце, тарелочки. Он протягивал чашечку, она вырастала за гранью Лампы в обычную, Азхара наливала чай. Фиргун забирал её, и уже малюсенькая она уютно парила там волшебно приятным запахом. Доверял он своё питание только Азхаре. И передаваемые ею бутерброды становились в Лампе миниатюрными, но очень аппетитными.

— Я отзываюсь на много имён. На Иле-Аджале меня звали Хитрым Дедушкой. Я согласился. Ведь я уже прожил на этом свете в тысячу раз больше зим и лет, чем каждый из вас. Так что — Дедушка. И Хитрый — ведь мне известно столько фокусов, которые и не снились вашим обманщикам в театрах и цирках. На Ананде мне присвоили имя Фиргун — Пустота. Почему не да? Ведь меня на самом деле среди вас нет. Но в то же время я есть, я здесь, вот он я, — он постучал кулачком по груди, взметнув рукавами халата как крыльями, пламя свечи заколебалось, — Дальше… Я предложил для удобства и приближения к истине называть меня Чакрвартином. На древних земных языках это означает Вращающий Колесо. Разве наша Маджарра — галактика Млечный Путь — не напоминает со стороны Колесо? А я представляю расу людей, обитающих в Ядре Маджарры. Высшая галактическая раса, подумали вы, крутят сразу полтриллиона звёзд со всеми туманностями вокруг себя. Так! И — не так! Мы не выше землян. И ниже айлов! Не спешите, я расскажу почему. Не всё сразу, друзья мои.

Он попросил у Азхары «ещё чайку». Она с таким изяществом выполнила просьбу, что Ефремов невольно вздохнул от восхищения. А Фиргун, поставив чашечку на столик, погрозил ему пальчиком. И с хитрой улыбкой спросил:

— Ты что-то хотел узнать от меня, брат Иван?

— Давно хотел, — чуть смутился Ефремов, — Кольцо миров есть? А если нет, будет?

— Нет. И не будет, — строгим голосом ответил Фиргун, — Ни в каких масштабах. Но как дикую мечту для себя можешь иметь. Вам бы всё обобществить, объединить. Да централизовать. Внутренних причин нет, так внешнего врага придумаете. А вот задуманный айлами треугольник, пожалуй, станет первым объединением в одну семью в известных мне пределах. Ощущаешь значение? Даже мы задумались.

Он протянул чашечку, выросшую в пространстве Сферы.

— Девочка Азхара! Плесни-ка мне чуток. Да покрепче, подушистей.

Азхара улыбнулась сразу Фиргуну и Ефремову. От движения руки рукав лёгкого платья с цветочками на голубом фоне разнёс по всему помещению аромат утренней лужайки у родника.

«Договорилась с Роух, — понял Нур, — Травы Арда Айлийюн! Как она успела?».

Фиргун отхлебнул, чмокнул от удовольствия.

— Нет места лучше, чем Ард Айлийюн. В пятидесяти миллионах световых лет, в направлении от вас через созвездие Кита, крутится спиральная галактика. Тамошний Чакравартин поставил в Ядро маячок. Астрономы Земли назвали его «X-Ray фонарик». В тридцати тысячах световых лет, совсем близко, в том же диапазоне излучает громадная эллиптическая галактика под именем Центавр А. Так они между собой переговариваются. Мы слышим, а в диалог вступить не можем. Не пускают. Такие вот дела бывают в дальнем космосе, Иван Антонович. А ты говоришь — Кольцо миров. Внутри своей Галактики наладить связь ещё труднее.