Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

Он не завершил фразу. Невидимая молния, рождённая неизвестно в каком пространстве, пронзила его, от макушки до ступней. Стало горячо и неприятно. Азхара дотронулась пальцем до его руки и отдёрнула.

— Ты горишь! Что случилось?

Нур попытался справиться со странным состоянием, но сразу не удалось. Голос не подчинился. Эрланг, моментально понявший суть, приблизился и взволнованно сказал:

— Восьмая чакра! Ты кто, Нур? Человек или…? И она крутится!

Нур смог мысленно попросить Азхару чересчур не беспокоиться и с трудом сказал Эрлангу:

— Ты угадал, вождь-император, — он постарался говорить весело, но не вышло, — Пойдём-ка на свежий воздух…

Преодолевая слабость, Нур дошёл до беседки и сел на скамью.

— Давно не ощущал такого. На Земле случалось часто. Эта, восьмая чакра… Ни у кого её нет, а мне причиняет столько… Предзнаменование, думаю. Z-фактор сработал. Но откуда?

Эрланг, не отрывая взгляда от головы Нура, сказал:

— Ты чувствителен к некоему излучению вне электромагнитного спектра. Иначе бы я зафиксировал одновременно с тобой. Энергия быстродействия, мечта фаэтов. Точнее, мгновенного действия. Ты напрямую связан с кем-то, кто владеет этой волной.

Нур смотрел на красивое мужественное лицо златоголазого и золотоволосого фаэта и ждал. Пришло знание, и он уже знал, что увидит. Пока только непонятно, почему.

Вот! Черты лица фаэта переменились, появились морщинки, изменился цвет глаз. Другие, более мелкие перемены… Нур с усилием сделал медленный выдох.

— Ахияр! Как я по тебе скучаю! И как рад видеть!

В ответ — лёгкая как лунный луч улыбка, сияние родных глаз.

И всё! К Эрлангу вернулось его лицо. Он, проведя правой рукой от глаз к подбородку, словно сбрасывая маску, сказал шёпотом:

— Ты увидел во мне другого. И раньше, в полёте, замечал его? Так? Ему я обязан долгому, но безстрессовому сроку адаптации после пробуждения. Но я ему доверяю. Как и тому, кто проявлялся во мне в юности. Кто он?

Нур объяснил. Эрланг долго молчал. Затем сказал:

— Великая личность. Величайшая. Если это, сейчас, не предостережение… То он вдохновляет тебя на успех. И нас… Вот-вот откроется портал. Где-то рядом. Я за экипажем…

Оставшись в одиночестве, Нур постарался понять происшедшее. Молния — дело знакомое. Правда, всегда неожиданно и болезненно. Да и давненько такого не было. Восьмая чакра включается всегда внезапно. Z-фактор… Непонятного всё больше, но и зона ясности расширяется. Итак, оппозиция. Он огляделся. Всё по-прежнему, и цвета не меняются, не пришёл срок. Главное — обезопасить территорию. Дворец не должен видеть происходящего.

«Чисто!» — сообщил он Эрлангу, продолжая поиск портала. Но ничего, что бы указывало…

«Вот и включенность в энергии за пределами электромагнитной шкалы! Ничего не вижу, не ощущаю. Способности гайян бесполезны тоже. Как мы его зафиксируем? Неудобно получается. Хвалёный айл не может увидеть открытую дверь».

И Нур, посмотрев на ожидающие лица, виновато сказал:

— Не могу настроиться… Портал должен быть где-то здесь. Уже.

Кея, взмахнув руками точно так же, как Линдгрен, рассмеялась и повернулась к Ивану Антоновичу:

— Ефремов! Ты тоже ничего не видишь? И Азхара? Айлы и сам Ефремов не видят того, что видит Кея-айлийянка!

И она, почти не касаясь ступнями травы, пробежала, — нет, пролетела! — к ближайшему от беседки дереву. И тут же там проявилась дверь. Обычная для простых домов и квартир Анахаты, склеенная из кусочков то ли дерева, то ли пластика, то ли похожего на них материала.

Дверь, без ручки, без замка, и более ничего. Разве что едва заметное сияние по периметру. Нур поразился. Кея! Невероятная смесь! Результат смешения крови-душ двух рас, новое качество при сохранении особенностей каждой! Определённо, Портал на Территории Сказок заработает.

— И что теперь? — с сомнением спросил Эрвин.

— Проще простого! Дверь открывается вовнутрь. Надо только легонько нажать. Ладошкой, — пояснила Кея и протянула руку.

Первой прошла Кея, ухватив за руку Ефремова. Последними Нур с Азхарой. И дверь исчезла, скрывшись от возможного любопытства Дворца.

Переход совершился резко и ударил контрастом по органам чувств. Слишком свежий и пряный воздух, слишком естественные, природные краски. И обилие звуков: крики птиц с неба и ветвей почти знакомых деревьев, шум в траве, шорохи-жужжание в воздухе…

И небо слишком голубое и глубокое, украшенное двумя слоями облаков. Верхние — перистые, жемчужные. Нижние — кучевые, но без дождевой или грозовой тяжести. Кругом горы, некоторые в снегах и сверкающем льду.

Травяной ковёр малахитово-светлый, с частыми цветочными вкраплениями. Слева — оживлённо шумящий смешанный лес. В других направлениях слегка холмистая равнина.

Но главное — люди. Нур воспринял их в первую секунду как декорацию к нетронутой природе, групповой портрет желаемого. Всё его внимание невольно обратилось на невысокую женщину, излучающую верх обаяния. Тут же Нур соединил её образ с замершим рядом с ним Ефремовым. И получилось удивительно органичное единство.

И стало понятно, откуда взялось наваждение, увлёкшее Ивана Антоновича. Ведь она — почти копия его первой жены, матери единственного сына, Аллана! И не просто внешняя копия. Иначе Иван не повёлся бы. Мать Аллана жила сама по себе, вне мелочного быта и семьи. Помощницей Ефремова в повседневной жизни она не была. Но здесь — не так. Будет не так, поправил себя Нур. И как-то сами собой зазвучали рядом незабываемые строки из «Лезвия бритвы». Слова, сказанные Гириным Симе:

«Не буду тебя уверять, что в тебе — вся жизнь. Нет, как бы я ни любил тебя, мне надо, кроме тебя, ещё много, так же как и тебе, помимо меня. Иначе что ж — мир как комната, и всё, что в этой комнате, вырастет, словно в кошмаре, до чудовищно преувеличенных размеров».

Вот она, готовая программа совместной жизни этих двоих!

Магия земных образов и слов, столь близкая айлу Нуру, рассеялась, как туман. Картина ожила, человеческие фигуры пришли в движение.

Их — семеро. Трое из семерых дамы. Они постарались учесть все детали, чтобы не обидеть гостей. Но всё учесть никому не дано.

«И мы больше не будем как заколдованные плясать все в одном и том же тесном кругу, но охватим своей мыслью весь мир».

— Вам нравятся эти слова? — спросил Иван Антонович.

Горы вдали сияют отблесками ледников. У подножия лес лиственный, выше идут сплошь хвойные деревья. Плодовые — на равнине. И вкусом-ароматом несравнимы с теми, что на остальной части планеты. Территория контраста…

Вдали синеет озеро. Есть свой выход к океану — небольшая часть побережья тоже прикрыта от чужого внимания. В горах с незапамятных времён — пространственный карман. Цитадель внутри Анахаты…