Валерий Сабитов - Цитадель

— У нас есть немного времени? — спросил Леран.

— Время всегда есть, — нервно рассмеялся Мартин, — Сколько тебе нужно и зачем?

— Несколько минут… Я хочу рассказать о самом главном опыте над людьми, который они провели. Он даёт полное представление о том, что может случиться со всеми. В том числе со страной, которую мы считаем своей. У этих людей нет родины.

— А у кого она есть? — с горечью спросил Мартин, — Моя родина готовится меня предать во имя чужих интересов. Родина, — это люди, которым я могу доверять, которые придут ко мне на помощь в трудный час. Назови мне таких людей! Месяц назад я думал, они есть. Теперь не могу думать так же. Семья — ещё не родина. Давай свой рассказ.

— После сравнительно небольших экспериментов они решились на опыт над грандиозной территорией. Чтобы таким образом снять проблему противостояния держав. Требовалось достичь устойчивости политического равновесия. Решался вопрос глобального контроля. И они смогли. Разработку операции проводил не центр Карлоса, а какой-то другой. Вот откуда я догадался о наличии суперцентра. После внедрения микроба деструктивные процессы на обозначенной территории пошли настолько быстро и революционно, что и заказчики, и инициаторы были поражены. Скорость перемен была такая, что ситуация перестала поддаваться контролю. Никто не был готов, штаб суперцентра растерялся. В результате были потеряны значительные средства для временной стабилизации. Специалисты Карлоса учли эту ошибку, на очереди, — управляемый микроб.

— Ты успел заглянуть в программу, которую нёс тот микроб?

— Очень ёмкий пакет. Разработчики — гениальные люди. Они учли, что устойчивость государственной идеологии и политической структуры зависит от состояния культурной элиты общества. А элита, — всегда меньшинство населения. Когда это меньшинство имеет реальные возможности жить и работать в полную силу, общество развивается стабильно и имеет перспективы процветания. Пакет-микроб опирался на общенациональный лозунг, ставящий государственное выше личного. Требовалось, — наряду с другими задачами, конечно, — усилить практическую действенность этой губительной идеи, закрепить её в массовом сознании, и, создав экономические трудности, включить в практику. В итоге насилие над лучшими стало довлеющим моральным законом. Стремление к одинаковости, к равновеликости привело к равноничтожности всех в той стране. Элиту разогнали, уничтожили, растворили. В итоге — хаос. Если пакет-микроб, заложенный в сознание, представить как некий геном, то позиция по отношению к тонкому культурному слою выглядит как один разрушительный ген. А можно его сделать и созидающим.

В увязке с этим геном, — другие, распространяющие осознание недовольства, неполноценности в иных вариантах: национальном, религиозно-конфессиональном… Если на таком фоне поставить маяком идеал нового стального человека, абсолютного хозяина собственного мира, — то дело сделано. А переориентированная государственная машина легко сдержит естественное осуждение здоровых сил общества, их пассивное сопротивление обвальным переменам. Ведь чтобы пассивное стало активным, опять же нужен интеллект. А его уже поминай как звали…

— Так и было сделано? Так просто?

— Очень просто. Хозяева Карлоса отлично представляли, что здоровье, — категория синтетическая. Кроме соматических и психических, оно имеет нравственные и интеллектуальные составляющие. Человек, имеющий нравственную патологию, или ослабленный интеллект, или неустойчивую психику, или хроническую болезнь либо физический дефект, не может считаться здоровым. Такой человек ослаблен, он не способен выполнить свои социальные функции. Например, регулярное злоупотребление алкоголем вскрывает слабые места в человеке и делает его больным. А массовый алкоголизм делает больным всё общество и лишает его способности сопротивляться деструкции.

— Теперь я понимаю, Леран, — грустно заметил Мартин, — разбудить страсть к алкоголю несложно. Никакая сила воли тут не поможет. Было время, я увлёкся зельем сильнее, чем Барт. Меня спасла Лия. Древние китайские рецепты и методы. Но не у всех есть Лия, и не всем доступно наследство Востока. Барт категорически отказался…

К вечеру прибыл представитель министерства юстиции с мандатом чуть ли не президентских полномочий. После разговора с Лераном Эрнест Мартин успел связаться с Сент-Себастьяном, побеседовать с женой. От неё он узнал о правительственном кризисе, не отражённом в средствах массовой информации. Стало понятно, почему они смогли больше недели без помех со стороны выворачивать наизнанку мировой научно-подрывной центр. Или его филиал, — не очень важно.

А в столице в эти дни царили разброд и страх. Верховные органы переполнились обоснованными и предварительно подтверждёнными компроматами, высшие чиновники один за другим подавали в отставку.

Представитель с мандатом быстро разобрался в ситуации и приказал Мартину немедленно завершить изучение деятельности научного центра и приготовить собранный материал к передаче ожидаемой к утру компетентной комиссии. Всем участникам расследования, а также Бергсону-младшему и Лерану Кронину он предложил подписать документ о неразглашении государственной тайны. Леран без всяких объяснений отказался и заявил, что не будет говорить ни с кем, кому он не доверяет.

Чиновник не стал настаивать, и отпустил Лерана с миром. Но ближайшие перспективы жизни непокорного гражданина, видимо, он определил. Мартин, встретив Лерана в отведённой им комнате отдыха, никак не отреагировал на отказ Лерана присягнуть на верность государству. Только сообщил, что огласки «те» постараются не допустить. Лично для него, добавил он, всё это означает, что карьера в полиции становится бессмысленной.

— Пожалуй, я последую твоему примеру и пошлю к чёрту свою дурацкую службу. Придётся искать работу поскромнее, пониже, поближе к плотным слоям дна. Если дадут опуститься…

Леран поинтересовался, что нового успел узнать комиссар до приезда столичного чиновника.

Мартин задумался, пригласил выйти в пустынный коридор первого этажа.

— Начну с Сент-Себастьяна… Не думаю, что даже ты такого хотел. Они отпустили всех. В том числе тех двоих. Полная безнаказанность. Не понимаю, что происходит. Не хочу понимать. Чарли Стивенс — предатель? Нет, такое непредставимо.

Леран кивнул и протянул комиссару дискету.

— Надеюсь, мы сумеем сохранить хоть одну из двух. Столько хотелось ещё узнать…

Мартин спрятал дискету где-то на груди и сказал:

— Кстати, о неясностях. Вспомни ещё раз, каким вы с Бартом увидели это здание первый раз. От тех самых скал, где вас взяли.