Гораций Голд - У финишной черты

КЛОКЕР потерпел фиаско с со своим изданием, настолько ужасное, что затраты на печать даже не окупились: люди отказывались брать его листок. Тогда он изготовил плакаты и нанял людей в качестве ходячей рекламы, чтобы они ходили по городу с лозунгами напоказ. Он и сам выступал с резкими заявлениями на площади Колумба, где вся его аудитория разбежалась, посчитав его за какого-то очередного религиозного фанатика; он выступал на Юнион-Сквер, откуда его прогнали на Уолл-Стрит, а затем на Таймс-Сквер, где полиция требовала от него не мешать движению. Он послушно следовал, туда, куда ему указывали, выкрикивая свои призывы, и вспоминал, как он сам когда-то с насмешливым изумлением слушал тех, кто кричал о близости Судного Дня. Сейчас ему хотелось знать — возможно, они тоже были когда-то кататониками, отпущенными пришельцами. Но, как бы там ни было, никто не обращал серьезного внимания на их призывы, впрочем, как и на его воззвания.

Следующим шагом, по логике, должно было стать обращение с открытыми письмами к главам стран, к ООН, к аудитории виднейших газет. Но только некоторые из его писем были напечатаны. Да и те, в таблоиде Дока, который не придумал ничего лучше, как снабжать их комментариями читателей:

«…С чего этот сопляк решил, что все мы будем уничтожены? Если уж что-нибудь и случится, то только не в Бруклине!..»

«…Когда я была молодой девушкой, приблизительно пятьдесят лет назад, у меня был подобный опыт, как у мистера Локка. Но мое объяснение этому довольно простое: люди, которых я видела, были моими предками. Новооткрытые друзья мистера Локка, я уверена — точно такие же предки. В потустороннем мире все знают и ничего не скрывают, и те духи, с которыми я нахожусь в постоянном общении, уверяют меня, что человечеству не грозит никакая опасность, кроме зла от воздействия табака и алкоголя и непочтительности молодежи к старшему поколению…»

«…Гнать его в шею! Этому парню одна дорога — в Россию. Он или болван или красный, и то же самое я утверждаю в своей книге. Читайте…»

«…Он не рассказал нам ничего нового. Все мы знаем, кто наш главный враг. Единственный способ защитить нас — это иметь ДВЕ ПУШКИ ПРОТИВ ОДНОЙ…»

«…Этот ваш персонаж, Локк, пытается всучить нам идею, будто все мы должны рехнуться, чтобы спасти мир?..»

Опустошенный и разгромленный, Клокер перебирал скопившуюся почту. Среди вежливо неопределенных заявлений из посольств и ООН, ему попался чек за статью, которую он отправил в журнал. Сумма показалась на удивление приличной.

Часть денег он использовал на объявления по радио, часть потратил на заметки в провинциальных изданиях. Городским жителям, как он убедился, претила навязчивость любых призывов, и ему следовало переключиться на менее привередливую сельскую и провинциальную аудиторию. Тем не менее, ответы на его воззвания тоже не радовали — тамошние жители сходились на том, что будут даже рады, если большие города, включая столицу, постигнет участь уничтожения, отчего всем станет только лучше.

Журнал вышел в тот же самый день, когда Клокер попытался войти в здание ООН, чтобы толкнуть речь. Однако спокойные, уверенные действия охраны вынудили его добровольно отказаться от этого замысла.

ОН вернулся, подавленный, в свой отель. И просидел там безвылазно несколько дней, наугад выбирая номера из телефонного справочника, но все отказывались его слушать, будь то офисные работники, домохозяйки или горничные. Либо ссылались на занятость, либо хозяев не было дома, либо они ждали важных звонков.

И вдруг пришло письмо с теплым приглашением от редактора журнала, который купил его статью.

Окрыленный, впервые с того дня, как его выпустили из лечебницы, Клокер взял такси и поспешил на встречу. Очутившись в солидном здании, он показал приглашение учтивому и симпатичному администратору, после чего его сопроводили в весьма богатый офис, где в кабинете с огромным столом из красного дерева его встретил улыбающийся человек. Они пожали друг другу руки.

— Мистер Локк, — сказал редактор, — я рад сообщить вам, что ваш рассказ вызвал у нас замечательный отклик читателей.

— Статья, — поправил Клокер.

Редактор улыбнулся.

— Вы пишете их так много, что не можете вспомнить, что вы продали нам? Это было около…

— Я помню, — перебил Клокер. — Но это был не рассказ. Это была статья. Это действительно…

— Хорошо, хорошо. Но первое, чему должен научиться писатель — не относиться к своим идеям слишком серьезно. Это очень опасно, особенно в отношении таких произведений, как ваше.

— Но все это было взаправду!

— Разумеется, особенно в тот момент, когда вы писали об этом.

Редактор достал груду конвертов и через стол придвинул их Клокеру.

— Вот некоторые из писем, которые пришли к нам. Я полагаю, вам должно быть приятно видеть такую реакцию.

Клокер пробежался по ним взглядом, с тревогой осознавая, что в этой куче нет ни одного письма, до автора которого он сумел бы по-настоящему достучаться. Он отложил их и безучастно посмотрел на редактора.

— Вы не понимаете? — спросил редактор и с важным тоном добавил:

— Вы — просто находка.

— Новый Марк Твен или Джонатан Свифт. Юморист.

— Сатирик, — поправил редактор. Он водрузил локти на стол и придвинулся к Клокеру. — Такое количество писем говорит о перспективности вашего таланта. Мы хотели бы обсудить с вами серию рассказов…

— Статей.

— Независимо от того, как вы их называете, мы готовы…

— Вы когда-нибудь пытались бросить все? — внезапно спросил Клокер.

РЕДАКТОР откинулся на спинку кресла, с улыбкой недоумения на лице.

— Нет, — ответил он.

— Вы должны попробовать, хотя бы ненадолго, — Клокер поднялся со стула и направился к двери. — Это именно то, о чем я хотел сказать в своей статье. Мы должны пойти в лечебницы и попытаться добровольно войти в тот мир, чтобы пришельцы могли показать нам, к чему мы катимся.

— Вы думаете, что от этого станет лучше?

— Почему бы и нет? — спросил Клокер, открывая дверь. — Ну, а насчет серии…

— У меня есть ваш адрес, и я дам вам знать, как только мы все решим. Я позвоню вам.

Клокер закрыл за собой дверь, покинул солидное здание и вызвал такси. Всю долгую поездку он смотрел на жалкие островки зелени между домами, на скучно однообразные кварталы пригородов, редкие лужайки и куски леса, которым пока еще дозволено было жить.

Он доехал до Глендейльского Медицинского Центра, расплатился с водителем и, войдя в здание, подошел к окошку регистратуры. Медсестра встретила его с улыбкой.

— А мы все интересовались, когда же вы навестите свою жену? — сказала она. — Куда-то уезжали?