Алексей Поляков - Каменный муравейник. Оптимистическая антиутопия

«Голубой город» – Джодпур

Но не все выставляется напоказ. Самая искусная резьба, картины и росписи рождаются во многочисленных внутренних двориках, где мастеру, укрывшемуся от жары и уличной суеты в тени собственного крошечного садика, никто не помешает. Если немного подняться по одной из старых улочек и постучать в дверь с изображением симпатичного слоноголового Ганеши, вам откроет человек с золотыми руками – мастер Киран. Скорее всего, его рабочий халат будет покрыт каменной мукой, а лоб будут украшать мощные увеличительные очки. Если же Киран сейчас занят или уехал выбирать новые камни для резьбы (он всегда делает это сам, не доверяя многочисленным помощникам столь ответственное дело), то на его месте может оказаться один из его сыновей – например, двенадцатилетний Индер.

Индер любил наблюдать за работой отца. Это было настоящее волшебство: вот мастер, уже представляя себе, какой должна получиться готовая фигура, переворачивает и тщательно осматривает со всех сторон каждый камень в глубоком, наполненном водой поддоне, внимательно вглядываясь в едва заметный на неполированном материале рисунок и коварные трещины, а иногда даже взвешивает камень на ладони, прикидывая, нет ли в нем больших скрытых пустот, способных испортить почти готовое изделие на финальном этапе. Почему Киран выбрал именно этот? Индер пока не понимал, хотя и наловчился уже резать несложные фигурки из мягких камней – например, востребованных туристами однотипных слоников из легко поддающегося обычной стамеске и ножу «мыльного камня» – стеатита. Но к твердым и дорогим камням – вязкому, позволяющему создавать тончайшие лепестки цветов или складки одежды нефриту, кружевному агату, открывающему все новые детали после каждого этапа полировки или требующему исключительного внимания к непредсказуемому изменению рисунка и многочисленным скрытым дефектам малахиту – отец его пока не подпускал. Всему свое время.

Конечно, не камней было жалко отцу, а дорогого инструмента: не так уж дороги нефритовые или халцедоновые обрезки. Но стоит чуть-чуть не уследить за количеством воды, не заметить вовремя более твердое включение, слишком сильно нажать на инструмент или неудачно выбрать угол, как алмазный диск или фреза 13 13 Фреза – крутящаяся насадка на электроинструмент для фигурной обработки материала, в том числе камня. стремительно лысели, за секунды превращаясь в бесполезную стальную или латунную болванку. Но сегодняшний день был особенным: Кирану поступил заказ на резную статуэтку Шивы – могущественного разрушителя Вселенной.

– Индер, ты понял, кого и как мы будем резать? Выбери камень, – Киран указал сыну на лоток, наполненный кусками покрытого сероватой известковой коркой бело-голубого халцедона.

– «Мы»? – удивился Индер.

– Именно. Настало и твое время заняться чем-то кроме слоников, которых продают туристам по двести рупий за штуку.

Индер вертел в руках каждый камень, внимательно оглядывая со всех сторон, и, хотя хорошо представлял себе, как должен выглядеть сидящий на шкуре Шива с трезубцем в руке, никак не мог найти подходящий.

– Вот тебе небольшая подсказка, – ладонь отца легла сыну на плечо, – не смотри на форму камня, смотри на рисунок. Что у Шивы на шее?

– Кобра, – без заминки ответил Индер.

– Ищи кобру. Она должна быть другого цвета и обвивать синюю шею.

– Этот? – Индер вытащил из кучи камень с волнообразным темным включением, выделяющимся на светло-голубом фоне.

– Неплохо. Но не то. Попробуй укусить змею.

Индер послушно провел зубами по камню, и на темной волне остался белесый след.

– Видишь? Это включение слишком мягкое, кобра не примет полировку. А, скорее всего, и вовсе развалится при резьбе. Ищи дальше.

– Не вижу, отец. Если только вот этот… – Индер заговорил неуверенно, – но я ни разу не видел такой худой кобры. Она слишком тонкая.

– Это снаружи. Нельзя оценивать камень только по тому, что видят глаза. Загляни внутрь.

– Как?

– Спили корку вот здесь, – Киран включил станок, заревел отрезной диск и вода полилась на невидимые, вращающиеся с бешеной скоростью алмазы.

Индер с опаской подошел к отрезному станку: он первый раз в жизни пилил твердый камень. Рев усилился, и смешанная с белой каменной мукой вода хлынула в лицо Индеру. Но юный камнерез выстоял. Диск иногда заклинивало; тогда он убирал камень и начинал резать с другой стороны – и вот, наконец, непрозрачный кусочек известковой корки с легким звоном упал на пол.

– Видишь, все не так страшно, – одобрительно улыбнулся мастер Киран, – теперь загляни внутрь камня.

Индер промыл халцедон водой от скрывавшей внутреннюю структуру белой муки и направил камень на солнце, слегка прикрыв его рукой и прищурив глаза.

– Ну вот, а ты говоришь – худая. Смотри, как быстро она становится толще, – Киран вместе с сыном вглядывался в глубину голубовато-белого халцедона, – а меньше чем через дюйм змея станет даже толще, чем нужно. С этой стороны важно не снять лишнего.

– Что делать теперь?

– Видишь трещины? Выпиливай их.

– Все?

– Нижние пока не трогай. Там будут складки шкуры, по трещинам мы их и пустим. Но сверху трещин и пустот быть не должно. Камень сам подскажет, где будут голова и плечи.

Индер прошелся по трещинам в верхней части камня – сначала грубым абразивным диском, а затем небольшой фрезой, убирая самые глубокие их остатки. Он все реже получал от отца напоминания, что пора добавить в емкости воды или сменить насадку: с каждым удаленным фрагментом его мастерство и понимание камня росло.

– Ну все, достаточно. У тебя получилось. Видишь Шиву, который спрятался в этом камне? Покажи его, – Киран протянул сыну карандаш.

Индер принялся задумчиво рисовать на поверхности мокрого камня сидящую в позе лотоса фигуру.

– Не получается. Волосы не поместятся, – он провел пальцем по карандашному следу, уничтожая собственный грубый рисунок.

– Не спеши. Так даже лучше. Прекрасные каштановые волосы, которые будут переливаться не хуже этого халцедона, мы сделаем из тигрового глаза. Видишь переполненное ядом горло?

– Да. Вот это темно-синее пятно. И рядом как раз проходит змея.

– Молодец. От него и рисуй.

На этот раз Индер вырисовывал фигуру сидящего Шивы более тщательно, однако все равно остался недоволен результатом.

– Как в этом кусочке разместить трезубец? – обратился он к отцу.

– Никак. Халцедон слишком хрупок. Посмотри, сколько в нем мелких трещинок. На крупной резьбе вреда от них не будет никакого, но трезубец толщиной со спичку сломается скорее, чем ты его закончишь.