Магдалина Шасть - Трупы в озере

– Ч-чо-та напряжённая т-ты. Коньяк есть?

– Нету.

– С-спирту д-долж-жно быть у тебя.

– Нету спирта.

– В-врёшь?

– Зачем мне врать?

– П-поедем ко мне. Максу п-позвоню.

– Лёх.

– Ч-чо?

– Может не надо никого?

– Как хоч-чешь. П-просто вдвоём вып-пьем.

– У нас нет ничего.

– В-вина куплю. Ч-чо я бабе своей вина куп-пить не могу?

По дороге Лёха купил какого-то дешёвого портвейна и две бутылки водки.

– Аньк, д-деньги есть? Закусь куп-пить? Водяру без закуси стрёмно.

Анна не отказала Алексею ни в чём. И даже, когда тот развернулся вовсе в другую сторону, объезжая привычное, до зевоты, озеро и поворачивая на окраину района, к заброшенным очистным сооружениям, подвоха не заподозрила. Любезный приятель припарковал свою ржавую четырку на пустыре и галантно предложил даме пластиковый стаканчик. Потянулся за бутылкой водки. Безалаберный Лёха частенько прибухивал за рулём, и Анна не смела ему перечить, а лишь тихонько помалкивала, ожидая своей очереди. Выпьет дружок горького пойла и на ласки шальные, самые откровенные, решится. А Аньке только откровенности и нужно.

– Т-тебе водку? Или… п-п-п…

– Лучше водку.

Они уже почти уговорили бутылку водку на двоих, но ничего особенного не происходило. Лёха периодически отвлекался для перекура и телефонного разговора, а о сексе не вспоминал. Анна захмелела и уже собиралась проявить активность, поэтому открыла дверь авто и вышла. Без обнимашек и тисканий свидание с Алексеем, круг интересов которого ограничивался кромешной асоциальщиной, смысла не имело.

Алексей разговаривал по телефону, развернувшись к машине спиной.

– Ш-шмара, д-да хуй её знает, ну… я накончал… Блядь, Макс, не-е…

– Лёх! – позвала Анька томно, отчего Лёха неловко подпрыгнул, – С кем ты там опять? Обо мне и не вспоминаешь.

– Щ-ща! Ты ч-чо вышла? – казалось, что Лёха то ли растерян, то ли испуган.

– Приходи, а? Уже стемнело. Не видно.

– Мужики п-приедут, – будто в унисон его словам, Анну тут же ослепил свет фар подъезжающего автомобиля, – Не б-бойся. Они н-нежные.

От слов Алексея девушке стало не по себе. Место нелюдимое, даже немного зловещее. Солнце уже село, и на ещё не проснувшуюся от зимней спячки мартовскую землю опустилась унылая, холодная темень. Хрен его знает, откуда этот нежный и голодный Макс вышел, и по какой статье туда, откуда выходил, попал. Чувство самосохранения было сильнее похоти.

– Я не хочу ни с кем. Лёш. Не хочу! Слышишь? – довольно громко произнесла встревоженная Анна, будто ставила ультиматум.

– П-понял. Значит, они не будут. Не б-бойся.

Но то, что ВСЁ они будут, молодая женщина сразу же поняла по лицам тех двоих, которые вышли из подъехавшей машины. Слишком внимательно разглядывали её. Оценивали. Но двое, это не пятеро. Анна попыталась найти плюсы. Убивать её им незачем. Или есть повод? Сопротивляться она не планировала. Лёха едва ли заступится. Заикающийся чувак, на убитой четырке, авторитетом явно не отличался. Но что такого-то? Подумаешь, пара абсолютно незнакомых мужиков. Оба чистые, представительные, с квадратными челюстями и бритыми затылками. По меркам врача-патологоанатома, очень даже симпатичные. Убудет от неё, что ли? Тем более, что после алкоголя секса хотелось ещё неистовее.

Серый. Макс. Но интуитивно Анька выбрала Серого. Было в его взгляде что-то. Детское. Наивное. А вот Макс выглядел, как конченый уголовник. К нему девушку не тянуло. От слова совсем. И это настораживало.

– Что Вы в нём нашли, Аннушка? – добродушно поинтересовался севший с Анькой на заднее сиденье Серый, когда все залезли в Лёхину четырку для согреву, – Роскошная женщина, королева и вдруг… с ЭТИМ. Лёха, он же задрот шелудивый. Ему даже проститутки не дают. Я б такую женщину на руках носил, никому трогать не разрешал, а он Вас НАМ продал, за сала шмоток. Не понимаю я баб. Очень вы, Аннушка, нелогичные и доверчивые.

– Как это продал? – Анна удивлённо уставилась на занервничавшего Лёшку, ожидая объяснений.

– Аньк, ты эт-то… Мне д-деньги нужны. Т-тебе хорошо б-будет. И мне х-хорошо. Зач-чем бе-бесплатно-то?

– Ты же сам сказал, что меня не тронет никто? Если не захочу, – но, если честно, не на шутку взволнованную Бессонову уже мало заботило то, сколько денег поимеет сегодня щуплый нищеброд, благодаря её болезненной распущенности. Брутальный Серый призывно улыбался и уже водил горячей ладонью по острой Анькиной коленке.

Она очнулась на нём, абсолютно голая, бесстыдно истекающая нечаянным наслаждением на кожаное кресло. Крупные ладони Серого лежали на её покрытых испариной ягодицах, а его горячие губы ласкали распалённую грудь. Они были вдвоём. Анька застонала, сотрясаясь от вновь и вновь накатывающего горячими волнами безумства.

– Какая же ты… ненасытная! – мужчина, как мог, притормаживал своё возбуждение, желая подольше насладиться её откровенным и запредельно безбашенным удовольствием от соития. Не так часто попадались Серому такие страстные, и таких красивые партнёрши. Красивые бабы из его реальной жизни довольно посредственно имитировали страсть и бездарно притворялись увлечёнными, желая получить полагающиеся им ништяки. А Анька. Анька отдавалась ему здесь и сейчас, абсолютно бесплатно. Лишь потому, что безумно ЕГО хотела. И ЭТО было нечто прекрасное. И непонятное, – С Максом не ходи! Поняла?

– Ревнуешь? – Аньку согнуло пополам то ли от наслаждения, то ли от боли.

– Не ходи с ним никуда! Скажи, что не пойдёшь!

– Не пойду.

Но про Лёху уговора не было.

–Аньк, п-пойдём. П-погуляем.

– Куда пойдём? Ну, пойдём.

– А с-сюда с-сп-пустимся, а?

– Сюда? А что тут?

– К-какая разница? З-зато не увидит никто. С-спрячемся, Анька? Ото вс-сех?

Они с Лёхой спустилась тогда в одну из заброшенных развилок подземного канализационного коллектора, пока Серый отвлёкся по малой нужде. А следом за ними, парой минут спустя, туда спустился и беспредельщик Макс.

– Макс, мож-жет не надо?

– Сгинь, скотина, – лицо широкоплечего Макса было надёжно скрыто, поэтому разглядеть его выражение Анне никак не удавалось, но она всё равно почувствовала, КАК зверь улыбается. Предвкушая. Облизываясь. Изнывая от охотничьего азарта. Кожей почувствовала, – Чо, курва, поиграем?

– Макс, ну я, накончал, не пали, – от страха Лёха даже перестал заикаться.

– Сгинь.

Сложно сказать, как долго и каким образом издевался бы над ней отморозок, но заражённая Лёхиным испугом Анна развернулась и бросилась в зловонную темноту с дурным криком. То, что кричать нужно громко и звонко, мать научила непослушную девочку ещё в школе. Чья-то крепкая рука схватила Аньку за волосы, но доктор заорала ещё отчаяннее. И тогда насильник резанул её прямо по одежде. Видимо, чтобы заткнуть. Анна протяжно и громко взвизгнула, толком не понимая, почему всю спину, от лопаток до копчика, пронзила неожиданно острая, обжигающая боль. А потом увидела кровь. Свою кровь. То, что оставлять её живой Макс не планировал, стало слишком очевидно.