Магдалина Шасть - Трупы в озере

Обнаруживший, чтоб все трое исчезли, Серый, конечно, всё понял, но остановить возбуждённого урода было сложно.

– Макс, приехал кто-то, поднимись, – крикнул случайный Анькин друг откуда-то сверху.

– Блядь! У меня дело тут, – недовольно пробурчал тяжело сопящий зверь в ответ, грубо наматывая белокурый Анькин локон на кулак, – Сиди здесь, курва. Будешь орать – рот разрежу!

Анне не хотелось вспоминать. Ей хотелось верить, что именно Серый выручил её тогда, отвлекая убийцу и невольно помогая сбежать. Но, возможно, что кто-то действительно приехал, и никто никого не спасал.

– Где шмара? – неистово заорал разочарованный бегством жертвы уголовник, спустя несколько спасительных, давших девушке фору, минут, но проворная, так и не доставшаяся зверю на ужин, «шмара» уже притаилась в одной из труб, за железобетонным блоком. Маленькая Анька легко пролезла в довольно узкое отверстие и забаррикадировала выход собственной курткой. Кровь наверняка текла из её израненной спины, как из свиньи, и жестокому преследователю не составило бы труда найти свою непокорённую жертву по кровавому следу. Обезумевшая от страха молодая женщина в отчаянье поползла по тесной трубе, в кромешной темноте и вонючей сырости, всё глубже и глубже, пока не упёрлась головой в холодную решётку. Тупик. Сердце остановилось. Воспалённые глаза неистово зачесались. Анна заплакала. Вот и всё. Сейчас он найдёт её куртку и поймёт, что она здесь.

Интересно, что ОН сделает? Попытается выкурить? Достаточно поджечь клочок бумаги, и она задохнётся от дыма…

Откуда-то слева забрезжил тусклый свет. В слепой надежде Анна повернула налево, устремляясь к спасительному маячку и довольно скоро оказалась в просторном помещении. Здесь туда-сюда сновали крупные крысы. На зато было окно. И в окно светил фонарь. Анька подняла слабеющую голову к свету и тут же отключилась.

Утром её нашёл сторож. Она попала в больницу с острой потерей крови и переохлаждением. Молодой и серьёзный следователь, долго допрашивал пострадавшую, выясняя обстоятельства происшествия, но ход делу так и не дал. Всё выглядело слишком сомнительно. Сама поехала, сама трахалась, кто такие – не знает, зачем в колодец попёрлась объяснить не могла, а в конце концов вообще запуталась. Был нож или не был? Ударил её кто-то или сама упала? Видеть не видела, знать ничего не знает.

– Как же можно так, гражданочка, с первым встречным? Кроме себя, винить некого. Жаль, что теперь на работу о таких вещах не сообщаем. Врачом работаете. Позор, – подвёл итог следователь и окончательно потерял к беспутной даме интерес.

А потом мать познакомила её с чудо-доктором Яничкиным. Привела прямо в отделение, на смотрины. И вскоре Анна стала и замужней женщиной, и подопытной крысой.

Глупая ситуация. Диана развернулась к автобусной остановке и решительно зашагала прочь, не оборачиваясь. Пару минут спустя из морга вышла и Анна Михайловна. Доктор не смогла справиться с любопытством и выглянула в открытые ворота. Берег был пуст.

– Анна Михайловна, привет, голубушка! – спалила её заведующая хирургией Алевтина Степановна, крупная, не молодая уже, женщина с умными глазами, – Шпионишь?

– За трупами слежу, Алевтиночка Степановна, – решила схохмить расстроенная своей нерасторопностью Анна, – Повадились из озера вылазить. Мы их топим-топим, а они вылазят!

– Ой, Аннушка, шалунья! Как же мне твоё чувство юмора импонирует! Трупы, ах-ха-ха, – пожилая доктор раскатисто и громко расхохоталась, – Как ласточка-то твоя, бегает? Всю жизнь о такой машинке мечтаю. Как же тебе повезло.

– Да, повезло. Повезло, что пидар мой помер.

– Аннушка, ой, – Степановна иронично хмыкнула, – Я, конечно, тоже к фанаткам усопшего себя не причисляю. Человек он, прямо скажем, дерьмовый был. Но зачем же смерти его радоваться? Я б на твоём месте остерегалась. Ладно, я, я женщина добродушная, с детства тебя знаю, а кое-кто и подумать может чего.

– Чего подумать, Алевтиночка Степановна? Причина смерти: остановка сердца. Факт известный. Даже вскрытие в судебке проводили. Не у нас.

– Ещё бы не в судебке. В гематомах весь ниже пояса. Туманно.

– Сами знаете, что пиявками лечился. У него весь таз прогнил, от изврата. Вот и сажал себе пиявок на жопу, оздоравливался.

– Ну, Аннушка, гомосексуалисты тоже люди. Не суди.

– Гомосексуалисты люди, а Яничкин урод.

– Ну, Аннушка, зря ты так. Мы же знаем, что он и тебя подлечил. Хоть за это благодарна будь.

– Пойдёмте, Алевтина Степановна, на парковку. Нам с Вами давно по домам пора. Негоже покойников судить. Всё равно уже бесполезно. Хоть козлом был, хоть гением. Сдох Яничкин и чёрт с ним.

– Как Валерия поживает? – Степановна деликатно перевела разговор на другую тему, запоздало спохватившись. Напоминать Анне о её недавней непристойной болезни, конечно, не стоило. Стесняется, наверное. Тем более, что об Анниной тайне никто особо не распространялся, а сама Алевтина узнала имя первой подопытной нимфоманки совершенно случайно, от самого урода-гения.

– Жить не живёт, и другим жизни не даёт. Вешаюсь день через день. Одно радует: сиделка попалась хорошая. Светка. Спасает меня от сумасшествия. Только рожать Светка надумала. Уйдёт в декрет и снова придётся мне извилинами шевелить. Надоело. Думаю, в интернат старуху сдать. На полгода хоть.

– А и сдай. Тебе, молодой женщине негоже возле выжившей из ума матери сидеть. Тебе жизнь надо жить, с мужчинами встречаться. Я раньше, грешным делом, думала, что дом престарелых – это, как приют для убогих. Неа. Прошли те времена. Сейчас весь мир цивилизованный стариков социализирует. Путём общения со сверстниками. Устроим Лерку в пансионат. У меня там приятельница руководит. По высшему разряду старую примут. Там присмотр круглосуточный, сад для прогулок, общение. Мать-то гуляет у тебя?

– Нет, конечно. Кто её на прогулку водить будет? Да и не хочу перед соседями позориться. На лоджию выпускаю иногда.

– Надо же. Такая женщина представительная была, умнейшая. Что деменция с людьми делает! Не дай бог никому. В пансионате стариков на прогулку выводят, они там все с придурью, стесняться нечего. Гулять Егоровна будет! Воздухом свежим дышать. Устроим. Может, даже замуж старую определим.

– Вот спасибо Вам, Алевтина Степановна. Очень Вы добры ко мне. Только замуж маме не надо. Против я. Категорически. Мужиков жалко. Мать у меня похлеще чёрной вдовы. Да Вы и сами знаете. Надо будет дядю Пашу навестить. Как-нибудь. Хотите – вместе съездим?

– Лучше ему?

– Да как ему лучше-то станет? Овощ.

– Да, сколько помню, в семье вашей с мужчинами напряжёнка.

– Так точно, Алевтина Степановна, с мужчинами в нашей семье извечная жёсткая дичь.