Элла Чак - Единичка. Мир, где каждое прикосновение отнимает год жизни

– Девчонка – комиссар Сектора, – пояснил Кайл. – а лошадь ей для достоверности надрессировали.

– Возможно, – вздохнул Смит, утыкаясь носом в шарф, – дикарей в Штабе не было больше года. Сектор переловил. А эта, – кивнул он, – совершенно точно не жила в лесу. Она не дикая.

Прицелившись, Кайл проверил дальность через оптический прицел:

– Могу снять ее прямо сейчас.

– Не сомневаюсь, – выдохнул Смит и взвел на место предохранитель на винтовке Кайла. – Отставить. Продолжай наблюдение.

– Почему, Смит? Мы можем убить ее прямо сейчас! Комиссары убивают наших, распыляя пеплом на козырьке. А мальчик?!

– Ты смотришь на нее, салага, а главного не видишь.

– Чего не вижу?

Кайл снова стал рассматривать то ли дикарку, то ли комиссаршу.

– Веснушки вижу. Шрам над бровью. Что я должен увидеть?!

– В глаза смотри. Она еще никого в жизни ни разу не убивала.

– Ты можешь это определить?

– Легко, Салага, – ткнул он пальцем в свои, – я ведь смотрю на себя в зеркало. Пошли! Она нас дожидается.

Кайл надавил линзой прицела в глаз с такой силой, что в нем запрыгали черные мушки. Он пытался дотянуться до нее. Девушка лежала на земле, ее скрывали заросли высокой травы. Кайл видел согнутые колени и руки, ловко перебирающие стебли соцветий.

Удачный момент. Она поднялась и повернула голову на Запад, туда, где в кустах облепихи срывались они со Смитом. Девушка вскинула глаза, уставившись прямо в центр линзы оптического прицела. Кайл зажмурился, ослепленный искрами палящих лучей, запутавшихся в ее огненных волосах. Отдернув винтовку, он принялся растирать перенапрягшееся веко.

Кайл и Смит за двадцать минут достигли границ луга. Они оповестили о себе прежде, чем выходить на открытую местность. Напугаешь – еще пальнет из дробовика! Мало кто она и кем прикидывается.

– Эй! Слышишь нас? Мы не враги! – крикнул Смит, прижимаясь затылком к стволу тополя на границе с лесом. – Если слышишь, махни рукой! – выглянул он через пару секунд и увидел, как девушка поднялась на ноги и активно им машет.

– Ладно, идем, салага, – шагнул Смит из-за дерева, – поспрашиваем, чьих она будет.

Нэл поднялась на ноги. Она дожидалась двух вооруженных людей, которые приближались наперерез луга. Тот, что повыше и помоложе сжимал рукоять винтовки с оптическим прицелом. Предохранитель снят, палец подрагивает у спускового крючка. Его волосы коротко подстрижены, а узкие полоски голубых глаз впали внутрь черепа, так сильно он их жмурил, стараясь не моргнуть. Боялся, видимо, что пока прикроет веко на 150 миллисекунд, Нэл успеет атаковать.

Второй был старше, лет двадцати пяти. Шершавая обветренная бугристая кожа, короткая редкая борода, грубые руки с выпирающими синими венами, на лице коричневые пятна пигментации и все-время что-то нажевывает. Кожа, защищающая от радиации, была только на молодом.

Смит проследил за взглядом девушки, устремленным на его руки:

– В перчатках из пушек не стреляют, пташка! Плохо чувствуется напряжение пружины. Передавишь, она и пальнет. Хорошо, если в землю, а не в собственную печень! – улыбался Смит, видя, что девушка вооружена только мачете и парой клинков.

Он представился:

– Я Смит, а это мой салага, Кайл!

– Он что, матрос? – пожала плечами Нэл и перевела взгляд на высокого, – мы на суше. Назвали бы его курсантом.

– А он тащится от всего морского, пташка! Океаны всякие любит, вот прозвище и прижилось! – усмехнулся Смит, – доберется до воды, да и поплывет в кругосветку. Когда-нибудь… Ну, а ты у нас кто такая? Заблудилась что-ли?

– Меня зовут Си… Нэл. Я Нэл. С городских островов… ну построек, которые в восьмидесяти километрах к югу.

– Сколько тебе лет, Нэл? Есть минусы от сорока? – уточнил Смит.

– Мне семнадцать. У меня в запасе двадцать три минуса до сорока. Или двадцать три прикосновения. – чеканила она не без нотки гордости.

Прожить столько и не угодить к комиссарам, ни разу не сминуситься было достойно как минимум уважения

– Вот как? – оперся Смит на дуло ружья, скрещивая ноги, – как же ты выжила? Каждый день по воздуху городские острова обыскивают тепловые беспилотники. Они чувствуют наше тепло. Ставят геометку и вызывают комиссаров. А тебя за семнадцать лет не нашли?

– С трудом выживала. А что нельзя? У тебя надо было разрешения спросить? – огрызнулась Нэл.

Кажется, высокий впервые моргнул от подобной наглости. Он ответил на ее дерзость:

– Ты под прицелом. Не шути с нами и отвечай на вопросы! Рассказывай, кто ты?

– Я еще даже не начинала шутить!

Впервые встретила людей после Воеводина, а они ее уже бесят. Как хорошо жилось в норе без вот этих вот всех социальных упражнений – кто кого переболтает.

Оказывается, разыскивать Штаб совсем не весело. Сначала Воеводин метал в нее ножи, теперь эти держат дуло возле лба.

– Я расскажу Иванычу, кто я. Отведите меня к нему.

Ее рука опустилась к пояс. Нэл собиралась продемонстрировать карту, на обороте которой Воеводин оставил послание, но Смит принял ее жест за угрозы, ударив в руку древком ружья.

Нэл взвизгнула, уронив листок. Что-то неприятно кольнуло в груди Кайла, ему захотелось врезать Смиту прикладом по зубам.

– Вы слетевшие с катушек социопаты! – ощупывала она ушибленную руку, проверяя нет ли перелома.

– Потому что мне проще тебя пристрелить тебя, пташка, чем пустить лису в курятник! Ты нож хотела метнуть?! Скажи, что нож, я же видел!

– У тебя пограничное расстройство личности, – произнесла Нэл сама не понимая что. Наверное, читала в книге по психологии.

– Не путай мне мозги, пташка! Это ты на границе! И если я расстроюсь, твоя личность отправится к праотцам.

– Хоть узнаю, кто они! – швырнула она на дуло его винтовки сплетённый венок цветов. – Обойдусь без вашего поганого Штаба! Я думала, здесь бойцы! Сопротивление! А вы просто кучка жалких паникеров!

Развернувшись, Нэл побежала ровно в противоположную от Штаба сторону.

Кайл опустил дуло винтовки напарник, продолжающего целиться ей в спину.

– Хватит, Смит. Мы наорали на нее, но ничего не выяснили.

– Кайл! Вторая кожа не ее. Она велика ей! Ты что, не заметил?

– Заметил! У нас у всех она не по размеру. Какая досталась, та и наша.

– Ты что, веришь ей? Кайл, – закинул Смит винтовку за спину и посмотрел на юнца, – тебе всегда придется делать выбор. Запомни. Всегда. Одна жизнь или жизни всех остальных. Я выбираю всех остальных, – приглядевшись в глубину его глаз добавил, – не привыкай к Джульеттам, Ромео.

– Конечно, Смит. Одну жизнь ты уже защитил, – ударил он по самому больному месте Смита. – Жизнь мальчишки. Жди здесь. Я выясню, кто она.

– Если ты ее приведешь в Штаб, то только в наручниках, – кричал он ему в спину, – в наручниках! И мешке на голове!