Элла Чак - Единичка. Мир, где каждое прикосновение отнимает год жизни

– Слушай, салага, я не врал тебе. Я просто ждал… удобного случая, чтобы сказать.

– Что сказать? Смит, не начинай.

– Дикарка раскусила меня даже в мешковине на башке. Я думал, ты сам все поймешь.

Но Кайл не понимал и его это начинало бесить:

– Говори. Что?

Смит молчал, и тогда Нэл решила подсказать несчастному салаге:

– На его одежду посмотри. На свою, мою, а потом снова на него.

Кайл и Нэл были во второй коже, но не Смит. Ткань его вещей не защищала от радиации.

– Да что б тебя, Смит! Сколько?! Сколько минусов ты потерял?!

– Мне еще хватит силёнок прихватить на тот свет с собой жабу, салага!

– Одну? Одну жабу? У тебя что… Единичка? – тот молчал, но слова уже были лишними. – Как же так, Смит? Единичка? Последнее прикосновение до смерти?

– Не последнее, а еще одно!

– Тебе смешно?

– Совсем нет.

Смит подошел к Нэл и сдернул с ее головы мешок. Ударил по стяжкам мачете, разрубая их. Рыжие волосы Нэл наэлектризовались и теперь стали похоже на солнечный диск.

– Жизнь такая, пташка. Я отношу себя к хорошим, а она приносит обратно. Не бывает комиссаров, которые не убивали. Я сразу понял, что ты не жаба.

Нэл с облегчением выдохнула, но тут Смит добавил:

– Но ты хитрее, чем думает салага. Пусть не комиссарша, но секрет в тебе есть, – прошептал он, оборачиваясь к напарнику, – чертовски смертельный секрет! Внутри тебя, пташка, дьявольское пламя. Не обожгись и его не обожги.

Смит оглянулся, давая понять Кайлу, что дальше он сам.

– Иди, Смит.

– Черная ирония… – произнесла Нэл, глядя в спину удаляющегося Смита, – последнее и единственное прикосновение до смерти – Единичка. Которую мы так боимся получить, а получив, так сакрально бережём.

Следующий час они шли молча. Кайл думал про Смита и его последнее прикосновение. Что-то в голове старого вояки сдвинулось. Кто из них вообще может быть нормальным, живя с бесконечным страхом прикосновения пальца?

Раньше Нэл часто представляла себе Штаб. Ей виделось что-то монументальное. Грандиозное. Сверхтехнологичное. В ее фантазиях Штаб возвышался на площади спортивного стадиона или в отдаленном торговом центре, заросшем вечнозелеными лианами плюща. Она даже обрадовалась, что старая парковка Воеводина оказалась не Штабом. Но спустя час они с Кайлом остановились напротив невысокой треснувшей стеклянной двери с издевательской наклейкой «вход».

Нэл уставилась на дверь:

– Подпишите что-ли… ну не знаю… «вход в самый секретный Штаб последнего оплота человеческой цивилизации» – скрестила она руки.

Рядом вторая дверь дернулась наружу. Мимо промелькнула толпа людей. Лица скрывали защитные экраны. Их было много. Целых пять человек! Нэл никогда не видела столько людей сразу.

На оборотной двери зеркальным текстом Нэл прочитала: «выход».

– Вы регулируете потоки входа и выхода, чтобы защитить от случайных прикосновений?

Группа удалилась, но Нэл продолжала смотреть им вслед.

– Я никогда не видела столько сразу…

– В Штабе сто два человека. Пойдем.

Нэл трепала Либери между ушей. Конь прижимался мордой к ее всегда таким теплым рукам.

– Не думаю, что конь пройдет в эти двери, – подпер Кайл рукой подбородок, прикидывая, что делать.

– Он свободный. Сам меня находит. Беги, Либери, пожелай мне удачи! – подтолкнула она коня в спину, – в городе я прятала его в укрытии. На островах опасно. Медведи шастают по открытым бетонкам и развалинам зданий.

– Вокруг Штаба хищников нет. Используем пыль «медвежий чих» из перца и спор белой поганки. Тут все вокруг ею обработано. Наш врач, перестарался с концентрацией. Рядом даже крота не встретишь. А дикие лошади пасутся дальше. Твой конь найдет их. А он, кстати, быстро скачет?

– Не быстрее тригла, к сожалению.

– В Штабе нет триглов. В их рукояти вшиты сканеры ДНК. Без владельца они с места не тронутся, поэтому мы их не воруем. А мотоциклетного старья минусовых завались. Лея их обожает. Она возглавляет группы атаки на колонны. Найдет очередной на помойке, и тащит в гараж.

Внутреннее беспокойство Нэл отступало. Она посмотрела на Кайла. Рядом с ним было удивительно спокойно, как-будто они знакомы тысячу лет. Если Нэл и умела читать человеческие души, то его самая чистая из всех. Ее собственная, куда замороченней и чернее, чем у этого голубоглазого парня.

Нэл никак не могла описать ощущение, возникающее, когда она на него смотрит. Притаившееся глубоко в подсознании, похожее на забытый сон. Кажется, вот-вот вспомнишь, но снова только блики. Размазанные цветные круги, напоминающие полярные сияния, которые она видела на картинках. Они переливаются, играют нитями красного, зеленого, фиолетового. Плетут чей-то путь. Может быть, ее собственный? А рядом путь Кайла.

«Замкни круг» промелькнул кусочек грез в памяти Нэл. Мотая головой, она прогнала наваждение и потянула ручку двери с надписью «вход».

Но шепот в голове только усилия: «замкни круг».

Войдя в стеклянную дверь, Нэл наконец-то поняла, где она очутилась.

– Метро… Вы спрятали Штаб внутри подземки минусовых.

– Тепловизоры беспилотников не достают нас на глубине. Солнечная радиация тоже. Самая нужная человечеству вещь эти подземные тоннели!

Череда строительных красных ламп подмигивала из вестибюля. Корневища Мангуба пробили потолки насквозь, чем только укрепили своды. Деревья поглощали лишнюю воду в периоды влажных сезонов, препятствуя затоплению.

Нэл обожала цветение Мангуба. Их широкие коричневые плоды, размером с мяч, разрывались, словно надрезанный рогоз, выплевывая миллионы пушинок. Уже сто лет человечество приспосабливалось к жизни в период двух сезонов: сухого и влажного, длящиеся равное количество времени. И сейчас сухой вот-вот смениться влажным. Нэл чувствовала приближение ливней, которые будут идти без остановок шесть месяцев подряд.

– Мангуба… Их семечки с пухом похожи на снежинки.

– На что? – не понял Кайл.

– Снег, это как холодный пушинки Мангуба. Коснутся кожи и сразу растают.

– Эй, салага! – окрикнул их низкий голос.

С соседнего эскалатора Кайлу махала высокая плечистая девушка. Светлые волосы были собраны в низкий зализанный хвост под голубой резинкой. На её затылке Нэл заметила непонятный черный прямоугольник. Он был словно впаян в кожу.

– Лея! – обернулся Кайл, – как прошла вылазка?

– Ну, воняло в сточной канаве не меньше! – ответила она хрипло, словно сорвала голос недавним криком, – снова жабы расписание изменили. Опять не повезли двушников. Пять часов в засаде сидели… то есть лежали лицом в помоях! Тот квадрат, сорок-семьсот, помнишь? – смотрела она на Кайла, – третья вылазка подряд в пустую! Как-будто знают, что их поджидают и отменяют транспорт. И почему всегда рядом со свалками?