Петр Ингвин - Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

– Юлиан, пошли. – Я первым шагнул во тьму.

Жуткие завывания впереди продолжались. Юлиан освещал путь горящей палкой.

– Ты знаешь, кто или что это? – Кажется, он тоже трусил, но изо всех сил старался не показать.

– Звуковой эффект. Ты никогда не дул в горлышко бутылки?

– Куда?

– В свистульку. В палку с отверстием. Короче, нам надо найти дырку, в которой воет ветер, и засыпать ее чем-то – песком или землей.

– Ветер не может стонать, как человек.

– Поверь, он еще не то может. Пришли.

Юлиана ощутимо трясло, я отобрал у него лучину и сам двинулся на звук. Стоны и вой неслись с разных сторон. Пришлось постараться, находя гудящие впадины во вросших в землю развалинах. Некоторые отверстия показались рукотворными. Кто-то специально позаботился, чтобы здесь не ходили посторонние.

Закончив работу, мы отмылись в озере.

– Это вы? – с испугом раздалось при возвращении.

– Нет. Нас съели.

Исчезновение воющих звуков на Тому впечатления не произвело, она восприняла это как должное.

С места поднялась Грозна.

– В суеверия не верю, – сказала она, подойдя ближе, – сама не раз пользовалась ими для выживания, но в лесу происходит что-то для нас нехорошее.

Тома удивленно моргнула, а я уточнил:

– В чем оно, «что-то нехорошее», выражается?

– Какие-то передвижения. Уже давно, пару дней. Я не видела, но чувствую хребтом. Если б не умела чувствовать, давно кормила бы червей в волчьих выбросах. Раньше не сказала, потому что не была уверена. Сейчас я уверена – в лесу, кроме нас, кто-то есть.

– Насколько близко к нам?

Грозна пожала плечами:

– Вряд ли близко.

Тома поглядела на меня, затем на Юлиана. Я тихо радовался, но виду не подавал. Любой, кто скрывается, может оказаться тем, кто мне нужен. Или тем, кто выведет меня куда нужно. С разрешения Томы я задал Грозне вопрос:

– Кроме усиления дозора мы можем принять какие-то меры?

– До утра – вряд ли.

Тома поставила точку:

– Тогда всем красивых снов.

Через некоторое время я растолкал Добрика и приложил палец к губам:

– Чшш! Тихо. В какой стороне вторые развалины?

– Ночью нельзя!

– Напомнить, о чем тебя сейчас спросили?

Дворецкий моргнул и вздохнул.

– Туда. – Он нехотя указал в сторону гор. – Нужно идти на скалы, пока между двумя передними вершинами не скроется дальняя, тогда надо повернуть вправо и идти до озера. Оттуда – опять на горы, по правой стороне обойти непролазную чащу, и за низиной появится срытая крепость.

– Спасибо. Спи. С Томой нашим разговором поделишься утром, а если решишь сделать это немедленно, то учти, что я невестор на особых условиях – если ты вдруг еще не заметил.

– Заметил, – угрюмо подтвердил дворецкий.

– Вот и молодец.

А у самого сердце сжалось: где заметил один, заметили и другие. Пришлось дополнить:

– Ведь я просто интересовался, куда мы двинемся завтра, правда?

Добрик просветлел: подсказанный выход из сложной ситуации выводил его из разряда соучастников.

Пиявка радостно завиляла кормой. Вот бы все мне так радовались, как это безмозглое, но предельно верное создание.

– Зверюге по нужде надо, – сообщил я вскочившему дежурному бойнику. – Мы отойдем немного, чтобы вам утренний аппетит не портить.

Вопросов не возникло, часовой уселся на место.

Теперь нужно спешить. Минимум двое сейчас могут доложить хозяйке о моем уходе. Пусть даже о подозрениях на уход.

Пиявка бежала в ночи резво, я едва успевал находить опору в том месиве, которое человолчица пролетала с легкостью. Хоть сам на четвереньки становись.

Волки не встретились. Счастье. Или везение. Короче, судьба благоволила. Горы, чуть видные в куцем свете луны, медленно, но приближались, а дальняя вершина, о которой говорил проводник, постепенно пряталась. Если он не соврал, то скоро я буду на месте.

Озерцо обнаружилось на рассвете, а к конечной точке маршрута мы с Пиявкой выходили уже при ярком дневном солнце. Горы синели, закрывая горизонт, могучие деревья на их фоне казались расплодившимися муравьями. В окружении нескольких таких зеленых муравейников нашлось искомое. Как и древние строители, я бы тоже поставил крепость именно там – если свести окружающий лес, оттуда можно контролировать все окрестности вплоть до предгорий.

Закрыв глаза, я постарался представить, как меня вели среди ночи с мешком на голове. Спереди – горы, где-то справа – башня Западной границы, а деревня, где меня с таким позором поймали, по левую руку. Очень похоже. По соседней горе мы спускались с царевнами, уходя от погони. Имейся у меня бинокль, я разглядел бы даже лесочек, где мы с царевнами разбили лагерь.

Сейчас впереди не было заметно никаких движений и признаков чужого присутствия. Как и в лесу, несмотря на уверения Грозны. Как и в предыдущей срытой крепости, где, между прочим, нас поймала в ловушку Грозна. Потому сначала нужно осмотреться, сделать пару кругов. Я ищу Зарину, но мало ли кто еще ищет кого-то. В подземелье, где в свое время держали меня с Юлианом, может оказаться кто угодно. Мне надо предусмотреть все и быть готовым к любой неожиданности.

Пиявка заволновалась.

– Ррр! – понеслось в обратную сторону, откуда я только что прибыл.

Меня догнала Тома? Очень своевременно. А то предчувствия у меня нехорошие.

Предчувствия не обманули. Волнение человолчицы переросло в страх, она попятилась. Волки?!

– Вверх! – приказал я.

Пинок подействовал надежнее слов. Я мигом взлетел за Пиявкой и уже с ветвей оглядел приближавшихся.

Не волки. И не Тома. Несколько человек умело и быстро шли по моему следу. Сквозь листву я насчитал четверых, но могло быть больше. Все в крестьянской одежде, вооружение – мечи и копья. Гнуков нет, что порадовало.

Рано обрадовался. Из-под деревьев появился пятый, с гнуком в руках.

– Здесь! – одновременно вскинулись вверх руки трех следопытов.

Дерево окружили. Легкий свист призвал из лесу еще нескольких преследователей. Они вынырнули как из-под земли, и вся недавно пустая местность ожила и зашевелилась. Из кустарника на месте крепости появились еще люди. Не все направились сюда, большая часть бесшумно растеклась по округе, занимая удобные для обороны места. Многие держали в руках запрещенное оружие.

Под деревом велись тихие переговоры, голоса едва доносились. Трое показались знакомыми – редко встретишь вместе гулкого, картавого и шепелявого.

Пиявка жалобно рыкнула и заскулила. Ей не нравилась роль жертвы.

– С ним человолк!

– Это Чапа, цариссин невестор.

Правильно, вряд ли еще у кого-то есть свой человолк. А голос мне тоже знаком. Внизу – старый знакомый, Тихон. Он участвовал в набеге на комнату в башне. С ним были Немец, здоровяк и бывший раненый – троица мародеров с предгорий. И еще кто-то.