Петр Ингвин - Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

А Тома все еще надеялась на мои понимание и поддержку.

– Идея Паутины в том, что все равны, – вещала она с восторгом. – При равных правах тоже нужно следить за порядком, и мы создаем структуру, которая, когда придет время, обеспечит людям безопасность. Этому подчинено все. Отдать жизнь за главу организации – подвиг, за который семью поднимут на ступень выше. В Паутине несколько ступеней. Новые члены начинают с низшей, но, к примеру, подвиг павшего поднимает его близких, и его дети начнут с более высоких позиций. Паутина восстанавливала Зарину в правах, чтобы получить прежние возможности. Считалось, что только Зарина, как прямой потомок, может претендовать на лидерство. Теперь все уладилось, права и обязанности гаранта перешли ко мне.

– Зарина сама сказала это?

– Да, – кивнула Тома. – В лесу, куда меня выводили, в присутствии большинства членов Паутины. Мне принесли присягу, и я стала обладательницей собственной невидимой армии с неописуемыми возможностями.

Меня интересовало другое.

– Куда могла уйти Зарина?

– Она не сказала. На прощание она просила не преследовать и не искать, чтобы не сделать хуже. Вместе с ней ушел Дорофей. Он слишком долго жил с дочерьми Варфоломеи и меня, как приемную дочь, считал вероломной захватчицей. Теперь мне нужно подтвердить свое вознесение, поднимать по иерархии лучших членов организации и их близких и расширить Паутину на другие вотчины.

Позади послышался шум. Тома нервно обернулась:

– Что там?

– Ваш?

Несколько человек держали Добрика с заломленными назад руками. Красивая рубаха была порвана, лицо расцарапано, под глазом наливался синяк.

– Это мой дворецкий! Отпустите!

– Как скажете, царисса. – Державшие разжали руки, и Добрик смог выпрямиться, хотя не сразу. – Он пробирался к дороге.

– Добрик? – Тома посмотрела ему в глаза.

Дворецкий рухнул на колени:

– Простите! Я ваш – душой и телом, я жизнь отдам…

– Отдашь, – хмуро подтвердил Юлиан.

Острие его меча уперлось в спину дворецкого.

– Рассказывай, – приказала Тома.

– Я не мог поступить по-другому. – Голос Добрика сломался. – Я на службе у Верховной царицы. Мне приказали попасть в Паутину, но меня туда не брали, требовали только помогать.

– Ты все-таки помогал?! – У Томы дернулся глаз. – И в подземелье?! И врал мне прямо в лицо?!

– У меня был приказ. Ослушаться нельзя. Я мучился, я не мог придумать, как не нарушить обязательства и при этом не повредить Вам. Я люблю Вас, моя царисса!

У Томы навернулись слезы. Юлиан пнул Добрика:

– Сейчас последний шанс сказать правду. Рассказывай все.

– В крепости преподавали прослушивание и другие премудрости наблюдения, моя основная работа состояла именно в слежке. – Лицо Добрика поднялось к Томе в дикой мольбе. – Простите меня, я не мог сказать всего, не имел права, но делал все, чтобы не навредить. Верховная царица знала о покушениях, она знала, кто стоит за ними и кто все устроил. Тит и Чичан с семьями – в ее застенках, никто никуда не сбегал. Ваши разговоры я тоже слушал. Не все понимал, но понял, что у вас есть какая-то тайна. Но я никому…

Брызнуло красным, из горла выше кадыка с хлюпом вышел клинок.

– Он тебя обманывал. – Юлиан вытер меч об юбку. – Предал. Ты опять могла простить. Такое прощать нельзя.

Тело дворецкого рухнуло к ногам ошалевшей Томы. Все застыли. Я перехватил торжествующий взгляд Юлиана. Что он ни говорил бы, а в действительности – воспользовался случаем, чтобы избавиться от конкурента. Я в некотором роде тоже конкурент. Когда брызнет у меня?

Странно, что Юлиан до сих пор не нашел способа разобраться со мной. Любопытно: он ждет подходящего момента или боится Томиного гнева? Или я в очередной раз чего-то не знаю?

Вдали зацвиркали цикады.

– Тревога! – разнеслось по поляне.

Суета и движение заполонили пространство.

– Царберы! Бежим!

Бежать оказалось некуда. Всадники в желтых плащах несколькими рядами опоясали развалины крепости вместе с лесом вокруг. Сомкнутые ряды с выставленными копьями напоминали грабли, направленные в лицо. Внутри конного войска оказалась не только новая армия Томы, но и прежний отряд. Грозна вскочила, но меч остался в ножнах – одного взгляда ей хватило, чтобы не дергаться. Она гордо застыла на месте, легонько постукивая ладонью по рукояти.

– Всем сложить оружие и оставаться на местах!

Приказ исполнили беспрекословно. Даже Грозна, вздохнув, отбросила прощально звякнувший о землю клинок.

Тома, Юлиан и я тоже опустили наземь все, чем можно сражаться. Пиявку с Шариком мы уложили у ног – на коротких поводках, перехваченных почти у горла. Зверье порыкивало, но тоже боялось происходящего. То ли наша нервозность передалась, то ли Пиявка с Шариком сами поняли, что с количеством недругов, которые нас окружили, не справиться даже любимым всемогущим хозяевам.

Дождавшись полного разоружения, в центр поляны вошли спешившиеся царберы – строгой колонной, ступая в ногу. Красиво. Весьма разительный контраст с нашей разношерстной толпой.

Собрав оружие, царберы стали вязать заговорщиков. Все правильно. С точки зрения царицы, мы все – участники заговора с целью свержения законной власти. И попробуй возрази.

Царберы придерживались некой системы. Начали они с «воинов добра и света», собирали их по всему лесу, как грибы, и выковыривали из подземелий. Связанных ставили на колени. Тому со свитой пока не трогали. Когда с лесными заговорщиками закончили, ряды щитов разошлись, чтобы получился узкий защищенный коридор. По нему к нам прошествовала Верховная царица собственной персоной.

Правительница остановилась неподалеку от Томы, в недосягаемости от зверья, которое могло кинуться, и от меня с Юлианом, поскольку теоретически мы тоже могли кинуться. Оставленное расстояние гарантировало, что любого, кто двинется с места, успеют несколько раз проткнуть, покромсать на кусочки и даже, возможно, пожарить.

– Здравствуй, юная царисса. Извини за спектакль. Ловля на живца опасна, но ты чрезвычайно удачлива. Я рискнула и не проиграла. И ты тоже. Потому что я прощу тебя, если все это, – рука в позолоченном доспехе описала круг, охвативший ряды связанных, – ничего для тебя не значит. Они боролись с установившимся порядком. Они – враги равновесия. Ты либо с ними, либо со мной. Выбирай.

Слова упали в благодатную почву. Без колебаний Тома выбрала стан победителей. У меня же состояние было, будто вынули из морозилки и поставили в микроволновку.

Под трупом Добрика растекалась кровавая лужа, но до убитого теперь никому не было дела. Все, что произошло более минуты назад, превратилось в далекое прошлое.

Внимание царицы привлекли не мы, не наши звери, и даже не пойманная армия заговорщиков.