Елена Долгова - Геония. Центурион. Мастер Миража. Предсказатели

Белочка недоверчиво посмотрела в бирюзовые глаза луддита, мимикой повторила главный вопрос. Старик понял без слов и на этот раз ответил всерьез, уголком глаза покосившись на Дезета.

– Будем надеяться. Половина на половину. Утро покажет.

Беспомощный, совсем не опасный Стриж спал в тени скалы, его укрывали две походные куртки: черная – Иеремии, голубая – Белочки.

Они сидели, беспечно свесив ноги с обрыва – седой деревенский проповедник, с лицом, изрезанным жесткими, как растрескавшаяся земля морщинами, и сострадательница, у которой блестящие каштановые волосы скрутились, опаленные огнем.

Садилось солнце за холодные вершины. Ветерок коснулся обломков и камней, унес последние клочья дыма. Старик и девушка следили как край багрового диска приближается к Игольчатому пику. Они молча ждали будущее, исчерпав силы и не думая ни о чем. Пока для этого оставалось время.

Близ полудня ранней осени 7005 года по летосчислению сектора западного побережья оживленный аэропорт Порт-Калинуса кишел суетящимися людьми. Невесомо-ажурные листья, облетевшие с декоративных кустов, бесшумно вспархивали из-под колес каров. Деловые люди Конфедерации стремились прочь, спеша использовать нежаркие месяцы бархатного сезона, чиновники Департаментов спешили обратно в столицу после традиционных каникул. В насквозь прозрачном здании вокзала один из просторных холлов оккупировала очкастая команда обладателей вельветовых курток – команда ученых, готовилась лететь на традиционные осенние в колледжи Парадуанского университета. Эти люди возбужденно гомонили, то и дело упоминая какого-то Майера. Прилетел полуденным рейсом и со скучающим видом прошествовал через пси-турникет загорелый до цвета золота знаменитый архитектор Финтиан. Пестрая толпа меняла краски и очертания, как скопище кристаллов в калейдоскопе.

У стальной стойки пристроились, скучая, двое служащих таможни – рейс на Порт-Иллири ожидался через два часа. Они наблюдали людское коловращение с тем специфическим интересом, с каким обладатель аквариума рассматривает рыб. Призывно запищал уником. Таможенник постарше прижал прибор к уху, скука мгновенно исчезла с его лица, выслушав инструкции, он обернулся к товарищу и скорчил ехидную гримасу

– К нам идут наблюдатели.

– Чего им надо, Нед?

– Везут человека по линии своего Департамента.

– Рейсовым самолетом? Эти ребята совсем зарвались.

– Тихо. Наше дело – сторона. Им отдали салон для почетных персон – парни повезут свой живой груз с комфортом.

Вскоре через бесшумные раздвижные двери вошел десяток подтянутых одинаково стриженных мужчин в серой униформе. Нед поднял с полированного стеклянной столешницы крошечный микрофончик и добродушно-официально пророкотал на весь зал:

– Свободные граждане! Просьба не суетиться и освободить проход. Этим вы окажете содействие Департаменту Обзора. Да-да, к вам, господин Финтиан, это тоже относится… Вот так, благодарю вас.

Следом за десятком охранников вошли четверо людей в штатском. Двое окружили третьего, придерживая его за локти, четвертый замыкал шествие, ведя за руку маленькую девочку в мохнатом вязаном платье. На плечи конвоируемого накинули плащ – так, чтобы скованные руки не слишком бросались в глаза.

Таможенники оперлись о стойку и вытянули шеи, почти уткнувшись носами в кристально-прозрачное стекло перегородки.

– Кого тащат на этот раз?

– Старые разборки с Порт-Иллири. Выдают какого-то парня из тех, по кому у императора плачет эшафот.

– Слушай, Нед, я, кажется, этого знаю – видел по уникому.

– Да ну?

– Не сомневайся.

– Что-то вид у иллирианца невеселый.

– Еще бы. В Иллире до сих пор не отменили четвертование. То есть, не применяют, конечно, но в законах-то оно есть.

Нед закашлялся, отпил из стаканчика с водой и укоризненно затряс подбородком.

– Ты, Барри, подпортил мне аппетит – до вечера, не меньше.

– Прости, друг, так получилось.

Они повернули головы, жадно провожая взглядами уходящих. Барри, склонный к философствованию, добавил:

– Вот такие истории позволяют нам полнее ощутить радость собственной жизни.

Нед, немного подумав, полностью согласился.

Стриж шел к трапу, испытывая неотвязное желание оглянуться. Он точно знал, что его никто не провожает, точно знал, что увидит оглянувшись – серое, в жирных пятнах покрытие взлетного поля, серые мундиры охранников, одинаковые, как жетоны, равнодушные лица. И все-таки оглянуться хотелось. Нина почти бежала, стараясь не отстать от взрослых. Стриж слышал ее короткие неуверенные шаги.

От трапа отделилась кучка людей в черном, на их мундирах обильно блестели нашивки и позумент. Преторианцы, личная гвардия императора Иллиры, разительно отличалась от людей Департамента – те всему предпочитали функциональность. Сейчас наблюдатели казались серыми мышками на фоне расфуфыренных индюков. Стриж улыбнулся с изрядной долей сарказма – сардарский корпус и личная гвардия Оттона по традиции недолюбливали друг друга.

Командир иллирианцев отсалютовал каленусийскому коллеге-оппоненту, пустым взглядом мазнул по Дезету и протянул руку за документами. Несколько секунд сравнивал лицо Стрижа с фотографиями фаса и профиля.

– Он? – не выдержал каленусиец.

– Да. Мы принимаем груз. Вот этого, – затянутый в черное палец небрежно указал на Дезета. – А брать ребенка инструкций не поступало.

Наблюдатель смутился.

– Экстрадируемый пожелал забрать дочь. По каленусийским законам мы не можем ему препятствовать.

– На борту самолета действуют законы Иллиры. У нас не было инструкций – я понятно выражаюсь? Ребенок останется здесь.

Нина, почувствовав заминку, уставилась на капитана преторианцев широко открытыми серыми глазами. Стриж, насколько позволяли наручники, положил ладони на узкие детские плечи.

– Мы так не договаривались, свободные граждане, если вы не уладили дел с Порт-Иллири, я остаюсь здесь.

Офицер претории едва удостоил Дезета взглядом.

– Твои желания ничего не значат, предатель. Итак…

– Ты ошибаешься, преторианец – значат. Вы можете меня скрутить, можете и убить, но такой инструкции тебе не давали. Сомневаюсь, что в Порт-Иллири похвалят за инициативу. Попробуй отобрать у меня дочь, индюк – и ты увидишь, что я и в браслетах могу причинить кучу неприятностей.

Иллирианский офицер побагровел, из-за чего его сходство с индюком только усилилось.

Наблюдатель посчитал нужным дипломатично вмешаться:

– Подумайте, Дезет. Быть может, ребенку и вправду будет лучше в каленусийском приюте?