Юрий Слобода - Дорогами совдепии

Захрустела последняя трёшка в руке Кости Вижульмана. Но он достоинства не роняет, боярином-бендюжником, к стойке подходит. Трояк мелочью в кармане перебирает, по-купечески. Палец медяк ощупывает. Баночкой трёхлитровой, как кадилом, помахивает.

– Спeртый дух, вельмо.

– Что изволишь, благодетель?

– На все, гуляем!

А Андрюха глазом взвешивает.

– И сколько сюда можно набульбенить?

Толкается очередь, на ногу наступает. Волнуются люди, через плечо заглядывают, скоро-ли? А оно, холодное, льётся… Наполняется кухоль, струится-переливается. Сытостью пузырит, булькает. Бокал лучи отражает, янтарём играет. Сдобной пеной вспучивает. Журчащая сюита, органная месса. Брависсимо! Вот оно, твоё. Залейся. Фух!.. Блаженство…

Жирным телом выползает креветка, всколыхнув алое хитоновое лежбище на тарелке…

Повстречал здесь Андрей знакомого. Студента биологического факультета Вадима Бражника.

Стоял он, пиво цедил. Бокал аккуратно таял, надувая живот и мозги плотоядной мыслью. Крылатую фамилию свою он получил от непутёвой бабочки «бражника», которая глушила нектар без меры. К нему же она не имела никакого отношения. Он был серьёзным студентом и многое знал. Ходил сюда жидкого хлеба откушать, духовно пообщаться.

– Скажи, Вадим, человек откуда произошёл?

– Ясно откуда. Создан богом из обезьяны.

– А русалок бог создавал?

– Пока нет. Русалки – фантазии озабоченных мореходов… – похрустывая рыбьим хвостом промычал он.

– И зачем нам русалки? Это нарушение экологического баланса. Вот если воблы не станет, тогда хана. – Он указал кружкой на пивную очередь – Спроси, это нужно им? Хотя, разве что со временем, может быть…

А времени было хоть залейся.

По улицам на велосипеде катилось лето, мелькая спицами. Ветер задирал сарафан, проказничал и хватал за пушистый хвост важных котов.

«Весь мир – театр, а люди в нём – актёры» – должно быть, так изрёк великий Шекспир.

Примеряются маски.

«Вы довольно-таки упрямы, но ваша воля иногда вам отказывает, и это сильно переживается. Вам хотелось бы быть более уверенным в себе, в некоторые моменты вы просто презираете себя за неуверенность – ведь, в сущности, понимаете, что вы не хуже других. Бываете раздражительны, иногда не в силах сдержаться, особенно с близкими людьми, и потом жалеете о своих вспышках.

Иногда, вам кажется, что вас хитро и деспотично используют, вас охватывает бессильное негодование. Много сил уходит на обыденщину, на нудную текучку, уйма задатков остаётся нереализованными…

Вы уже давно видите, сколько у людей лжи, сколько утомительных, никому не нужных фарсов, мышиной возни, непроходимой тупости – всё это рядом, и сами вы во всём этом участвуете, и вам противно, а всё же где-то, почти неосознанно, остаётся вера в настоящее. Вы самолюбивы и обидчивы, но по большей части умеете это скрывать. Ну, довольно, узнали себя?» Все мы в буднях суеты таковы…

Суета, суета, суета… Обнимает в истоме за плечи.

Я гляжу, как садятся года, словно в воск опускаются свечи.

Мы остались. Перон и вокзал. Стук колeс…

И опять до рассвета.

И катилась большая слеза по щеке, как большая монета.

И звенела и падала вниз. Разменяли года, как медяшки.

Суета… Оглянись, оглянись.

Жизнь, я счастлив, родившись в рубашке.

Я могу догорать и гореть. И душой согревать на морозе.

Я могу, очень жаль, умереть, в суете захлебнувшись,

Как в прозе…

Фанерий Патриарх организовал театр абсурда «Под мухой». В самом названии, по словам Патриарха, был заложен глубокий философский смысл. Он растолковывал его бестолковым.

А разве жизнь не абсурд? Суетимся, торопимся, созидаем, итог – деревянный пьедестал. Примеряет саркофаг душа. Будто в самый раз. И захлопываются двери гробницы. Для чего живёт человек? А для чего живeт муха? Чтобы – быть. Или – не быть. Вот в чём вопрос.

Фанерий, он же Валерий, был старше всех по возрасту не только среди студенческой аудитории, но и некоторого преподавательского состава, за что и получил почётное прозвище Патриарх. Это был третий вуз, где он успешно постигал премудрости науки. Красные дипломы двух других лежали дома в секретере. От ума или это было возрастное, но сквозь его жидкую причёску уже просвечивалась лысина. В таком виде участвовать в художественной самодеятельности было не допустимо. Какой Ромео с плёшью?

Прошёлся Патриарх по театральным гримёркам города, одолжить шекспировскую шевелюру. Вернулся расстроенный, но зато, много любопытного поведал на эту тему.

– Оказывается, парик впервые появился ещё в древности.

Первобытный мужик стремился походить на самца дикого зверя, и украшал свою дремучую башку его шерстяной шкурой или перьями птиц.

Популярностью пользовались искусственные волосы у элитных шлюх и богемы Римской империи. Клёвыми считались чёрные индусские парики. А которые при бабле, тусовались в рыжих. Бабы «блондинки» вообще пользовались успехом и у патрициев и у плебеев.

Но именно древние римляне допёрли не только украшать свою репу париком, но и камуфлировать им лысину.

Потом эту лавочку прикрыла церковь.

Плешивый Людовик XIV первым начал публично щеголять в искусственных патлах. Тут же и придворные жополизы напялили парики, чтоб подражать лысому.

Абсурд, не подчиняется эпохе, всё может быть…

Так вот, в Россию эту хренотень припёр Петр I. Сам, иногда, напяливал куцый паричок за 5 рублей, что надыбал по дешёвке Меньшиков. Это, чтоб мордой в грязь не ударить перед иноземцами.

А с XVII века додумались даже ввести их в регулярную армию! Сейчас их надевают в суде чиновники и клоуны в цирке. Это, что касается мужиков. Ну, а дамам закон не писан, как говорится.

Интересно, наступит время, когда бараны будут брить бошки? И это будет супер причесон…

Пройдёт совсем немного времени и в 90-е, стрижка «лысой» братвы будет весьма популярна…

Короче, к искусственному скальпу Патриарх поостыл.

Сам ректор писал тезисы к будущему сценарию, втолковывая главные мизансцены Патриарху. Фабула должна быть революционно-патриотическая и пролетарско-демократическая. В причинно-следственной, хронологической последовательности, с коммунистическим сюжетом, на основе социалистического реализма в развитии изображаемых явлений. От сознательных декабристов царской России – до убеждённых комсомольцев нынешнего свободного государства Советских социалистических республик. Но в духе нынешнего прогрессивного времени, разумеется.

Фанерий усердно готовился. И вот занавес открылся:

Демократическое народное общежитие им. пролетарского писателя М. Горького – «На дне» принимало студентов-декабристов и почётных зарубежных гостей.