Алексей Резник - Хроника пикирующего района

Внутри помещения цеха, ярко освещенного мощными лампами дневного света, самогонку никто не пил и поэтому там царила совсем другая атмосфера, чем во дворе. Там царила атмосфера боли и нарастающего страха. Старший фельдшер Зверосовхоза Нина Андреевна растерянно бродила между десятком искусанных «лунными лисицами» женщин. Всем им она уже успела наложить тугие повязки на месте рваных укусов и сделать уколы вакцины против всех семи возможных видов водобоязни, «снежной лихорадки» и болезни Гобсона-Мурлауэра. Пострадавшие женщины были преимущественно среднего возраста, в силу безнадежности сложившейся экономической ситуации, по тем либо иным причинам вынужденные устроиться забойщицами «невиданных зверей». Сейчас все они без исключения громко охали и стонали, проклиная ту безумную минуту, когда черное отчаяние толкнуло их в гостеприимно распахнутые мохнатые когтистые объятия Зверосовхоза «Следы Невиданных Зверей», во все времена пользовавшегося по Пикирующему Району, если не дурной, то, во всяком случае, странной репутацией.

«Лунные лисицы» оказались, мягко говоря, гораздо проворней банальных песцов, норок и обычных черно-бурых лисиц, к повадкам которых забойщицы уже успели привыкнуть за годы работы. Инстинкт самосохранения оказался запрятан в белоснежных заморских тварях гораздо глубже положенного природой и здравым смыслом предела. Удрученные забойщицы старались не смотреть на лежавшие стройными рядами тушки «ибермаргеров», сильно напоминавшие кучки перемерзшего снега, сверкающего юбилейным льдистым блеском под яркими холодными лучами полной луны. Безнадежно низкими потусторонними температурами веяло от убиенных «лунных лисиц» и невольный суеверный страх расползался по простым и добрым душам женщин, умертвивших несчастных зверьков.

Фельдшер Нина Андреевна, бесцельно дефилировавшая туда-сюда между перевязанными односельчанками, машинально мелко-мелко качала головой, не отрывая ошарашенного взгляда от разгоравшихся настоящим полярным сиянием мертвых «ибермаргеров». Не выдержав напора противоречивых пугающих размышлений, фельдшер громким взволнованным голосом обратилась к забойщицам с вопросом, близким и понятным сердцу любой женщины:

– Девчонки – вы бы стали носить шубу из такого меха?!

– Да я бы лучше всю жизнь в дохе из дохлой коровы проходила бы, Нина Андреевна – честное слово!!! – пронзительно завопила некая Наташка Хунхузова, самая молодая и самая вздорная член своей звероводческой бригады. – Я прямо с утра в газету нашу «Хроника Пикирующего Района» обращусь! Одна она нам и сможет помочь – сволочей этих зажравшихся пробрать!!!

– Каких это сволочей?! – недоуменно спросила Нина Андреевна, тревожно глянув на Наташку, как-то по-особенному ярко, даже, можно сказать, болезненно сверкавшую округлившимися темными глазами, от рождения неоправданно глубоко спрятанными в глазных впадинах черепа.

– А тех, кто наших родных песцов променял на ручных Крыс Снежной Королевы!!! – Наташка когда-то работала учителем музыки, предварительно закончив соответствующее училище, и тоскуя по безвозвратно утерянной любимой работе, безотчетно выдавала порой, удивительно красиво и образно построенные фразы. – Я же в этого гада лошадиную дозу вколола – на десять песцов бы хватило, а он меня раз пятнадцать насквозь до самой кости прокусил обе руки! Что же это делается-то, бабоньки!!!

Бывшая учительница игры на фортепьяно сделалась как бы не в себе, и жутко пронзительно завыла, как одинокая волчица разом потерявшая всех своих волчат, и вой ее гулким пугающим эхом принялся отдаваться под сводами фермы.

«Ну вот – начинается!» – с большим профессиональным беспокойством подумала Нина Андреевна. – «Не дай Бог, какая-нибудь неизвестная инфекция! Нужно срочно утром звонить в Администрацию!».

Тут-то произошло самое невероятное и страшное – один из, казалось бы, навечно усыпленных «ибермаргеров» неожиданно поднял голову, сторожко повел большими треугольными ушами и злобно уставился на прекративших стонать забойщиц мутными кроваво-красными глазами. Наташка Хунхузова поперхнулась неблагозвучными переливами собственного воя и встретилась полуобезумевшим взглядом со взглядом воскресшего «ибермаргера». В хищных треугольных глазах «ибермаргера» немедленно вспыхнула лютая ненависть к Наташке. Та медленно попятилась к выходу, ее примеру, не мешкая, последовали остальные, включая фельдшера Нину Андреевну. Ситуация, кажется, начинала выходить из под какого-либо контроля и забойщицам непонятным показалось отсутствие сотрудников службы безопасности.

Восставшим из праха мехового небытия зверем оказался самый крупный самец всего поголовья по кличке Майздрек, и вслед за ним, словно по команде, принялись поднимать ушастые красноглазые головы остальные, менее крупные, но такие же хитрые, как и вожак Майздрек, «ибермаргеры». Дьявольские животные легко обманули наивных доверчивых женщин-забойщиц и, осознав, что им удалось получить так необходимую их растущим организмам нужную дозу стрихнина, дружно и радостно застучали игловидными клыками друг об дружку, каким-то непостижимым образом выводя незатейливый, но слаженный и стройный мотивчик.

Искусанным и почти обезумевшим от непередаваемого изумления и ужаса женщинам во главе с бригадиршей и фельдшером Ниной Андреевной, благополучно удалось покинуть помещение зверофермы, прежде чем очнувшиеся от освежающего стрихнинового сна «лунные лисицы» окончательно пришли в себя. Момент окончательного «прихода в себя» по времени секунда в секунду совпал с рождением посреди густого молочного тумана тревожного воя аварийной сирены, адскими акустическими переливами на много километров вокруг возвестившей о том, что из куколок лунных «ибермаргеров» вылупились туманные «хингисайеры»…

…В соседних цехах-вольерах, где еще оставалось несколько сот песцов и черно-бурых лисиц, возникла настоящая паника – песцы и чернобурки бросались на проволочные стенки клеток, страшно визжали и пытались порвать проволоку зубами, разбрызгивая по сторонам щедро набегавшую слюну…

К экспериментальному цеху по темным коридорам огромного здания зверокомплекса со всех сторон бежали охранники, громко стуча подкованными подошвами тяжелых ботинок по рифленому железному полу. У охранников на душе «кошки скребли» (из них еще никто не догадывался, что это были не кошки, а «лунные лисицы»), они на ходу стаскивали автоматы и передергивали затворы, готовясь к самому худшему, автоматически перебирая в памяти наиболее знаменитые катастрофы зверокомплекса, имевшие быть место в прошлом…

Проснулась, разумеется, вся деревня, словно бы взорвавшаяся яростным собачьим лаем. В хлевах протяжно заревели вымястые кривоногие коровы, противно заблеяли поголовно болевшие с похмелья овцы (в окрестностях свирепствовал страшный «африканский овечий триппер», и главный ветеринар Лысой Поляны рекомендовал односельчанам для профилактики во время поения овец вливать им на ведро воды триста грамм самогонки), расхрюкались страдавшие от ожирения сердца свиньи, раскрякались толстозобые хищные «утки – ракожоры» (достаточно редкий вид домашней птицы даже для Пикирующего Района, завезенный в Лысую Поляну несколько лет назад неизвестно откуда, бывшим главным инженером Зверокомплекса Блуткиным, примерно тогда же убитым «лошадьми-убийцами» во время охоты на «ничейных» коров в районе села Жабомоево), раскудахтались безмозглые куры и лишь одни знаменитые на весь Район двухголовые лысополянские петухи сохранили гордое молчание.