Михаил Матвиенко - Ноктюрн: Симфония Ночи

В общем два штрафных балла на семью это не страшно, это вроде как просто вводят за тобой усиленный контроль и следят за каждым шагом, и так в течении трех месяцев, страшнее если кто-нибудь из семьи тоже заработает штрафные баллы. Вот если сумма штрафных баллов на семью достигнет семи, то тогда будет самый настоящий ад: всем урежут продовольствие и заставят работать на износ по двенадцать часов в сутки, без выходных. А это равносильно смерти, больше трех месяцев на таком ритме работы никто не выдерживал, все умирали. У семьи набравшей семь баллов штрафа, есть только один путь к спасению, дотерпеть до окончания года, потому что по окончанию года все штрафные баллы списываются. Но не так то это просто, как только урезают рацион, сразу же чувствуешь слабость и головокружение, и тут поэтому очень легко сделать хоть мельчайшую ошибку: либо опоздать на работу, либо из-за слабости не выполнить суточную норму производства продукции на заводе, да мало ли чего еще, тут штрафные баллы дают за малейшую повинность, хоть зазевайся на работе и нечаянно натолкнись на полицейского который патрулирует периметр, и все. За распределением баллов никто не следит, все стоит на усмотрение полиции, а именно главы полицейского участка: ему приходит жалоба, и он тут же начисляет штрафные баллы. Как все просто. Поэтому у полиции власть в рабочих кварталах абсолютная.

Полицейский продолжал пинать старика, старик валялся пытаясь защитить голову руками.

– Ну все, хватит уже, успокойся, – сказал полицейский со сканером, смиренно смотрящий, как на его глазах избивают пожилого человека, – эй, дед, все, вставай и проходи в церковь, – сказал он обратившись к старику.

Старик попытался встать, но не смог, и снова упал на землю, затем снова опершись руками о землю попытался подняться, из его рта текла кровь а лицо выражало невыносимые страдания, но и вторая попытка встать не возымела успеха. А это было уже плохо.

– Что ты сделал, ты кажется ему сломал ребра! Как он теперь будет работать? – обратился полицейский со сканером к своему товарищу, – теперь только один путь – добей этого ублюдка, да вызови санитаров чтобы забрали труп.

Второй полицейский подошел к старику и занес свой тяжелый ботинок над его головой. в глазах старика я увидел неописуемый ужас, от неумолимо надвигающейся ужасной смерти, но в то же время в глазах его было что-то вроде умиротворения от того что эта земная жизнь полная боли и мук наконец-то закончится. Ботинок занесенный над стариком, с силой опустился уму на голову. Послышался глухой удар. Затем еще и еще раз. Из черепа старика потекла кровь, образовав небольшую лужу темно красного цвета которая стремительно расширялась. Полицейский наносил удары ногой по голове, пока череп старика основательно не деформировался и не было ни у кого уже никаких сомнений в том, что он мертв.

Я огляделся по сторонам и увидел на лицах людей странное недоумение, а на лицах детей что то вроде интереса, кажется им было не столько страшно, сколько любопытно и даже весело. Лица людей, смотревших на это зрелище меня напугали больше чем смерть старика. Ведь не то было страшно что убили человека, а то что избиение и смерть старика занимали людей.

– Расходитесь! Что столпились и смотрите! Рассаживайтесь по вашим местам! – заорал на людей полицейский совершивший убийство.

Мы стали продвигаться в глубь церкви. Для каждой семьи тут были определены свои места. Большую часть церкви занимали старые и в меру почерпанные деревянные скамейки, наши места были в самом центре зала, к ним мы и стали пробираться. Стены церкви были расписаны сценами из библии. Были на стенах нарисованы и ангелы с огненными мечами, и библейские пророки, и много всего. Но вот самого бога нигде нарисовано не было, и вот поэтому меня всегда мучил вопрос: как же все-таки выглядит могущественный бог, которому мы все служим. В самой дальней части была возвышенность, на которой располагалась кафедра с Алтарем. Задняя стена церкви, перед которой был Алтарь была украшена прибитым к ней деревянным крестом на к которому были прибита фигура распятого человека с терновым венком на голове. Как я уже успел узнать, это был Ешу, сын Бога, который умер за наши грехи. Рядом с Ешу висел портрет Императора.

Мы прошли к нашим местам и сели в ожидании священника, который должен был вскоре предстать перед нами, чтобы читать очередную проповедь. Два моих брата смиренно сидели на своих местах смотря куда-то вперед и в то же время в пустоту, отец и мать тоже сидели и смиренно и ждали начала проповеди. А я оглядывался по сторонам. Медленно церковь заполнялась людьми, сюда приходили рабочие семьи, по одежде каждого можно было сразу знать кто кем работает. Сюда приходили шахтеры, в грязных телогрейках, рабочие с литейных заводов в испачканных и по долгу не мытых комбинезонах и рабочие с механических заводов, чьи лица и одежда были перепачканы в мазуте. Детей было не так уж и много, ибо дети здесь были не желанны и трудно было их воспитывать, многие дети просто рано умирали, ибо призванные работать в раннем возрасте не всегда справлялись с нагрузками. Два ребенка в семье было большой редкостью, а три, так это уж вообще феномен. Поскольку в нашей семье было три ребенка, то все не нас смотрели искоса и все нас недолюбливали, мою мать часто называли ведьмой, и обвиняли ее в том что она вступила в сговор с Дьяволом. Не знаю почему со стороны других жителей к нам было такое отношение, возможно, просто завидовали что в нашей семье из детей никто не умер, а возможно им просто нужен был объект для ненависти, я не знаю, мне трудно судить.

И вот когда зал церкви наполнился, и полицейские закрыли входные ворота, а сами зашли внутрь, на трибуну взошел священник, одетый в черный балахон, его длинная борода такого же смоляного черного цвета, как и его одежда, свисала до живота. И тут мертвая тишина была нарушена лаем собаки, которую один из стерегших нас полицейских держал на поводке. Но тут же собака получила удар дубинкой по ребрам и умолкла.

Священник оглядел нас всех и сухим голосом, в котором одновременно сочетались презрение и чувство собственного превосходства, начал свою речь:

– Бог, вас любит! Вы дети бога, и должны выполнять его законы, законы написанные для людей. Помните, вера в бога – это еще не все, главное служение нашему Императору – божьему помазаннику на земле. Вся власть от бога, и служа Императору, вы служите богу! Все, те кто смиренно служат при жизни, после смерти войдут в рай и получит царствие небесное! Конечно если не поддастся искушению Дьявола! А есть тут среди нас те, которых Дьявол искушает!

И тут священник посмотрел на меня.

– Номер тринадцать В, выйди сюда.

Читать дальше