Светлана Бринкер - Исток бесчеловечности

Принцесса была невысокой медноволосой девчонкой с почти прозрачными глазами, бледной до синевы, как и полагалось ночеградцам. Рен уже не раз видел её издалека. Вся столица могла наблюдать выезд будущих супругов в маленькой лодочке с крыши Королевского Дома на Треугольной площади. Каждый день в новом ярком платье, с беспорядочной копной волос, не уложенных в причёску, дикое дитя антистолицы улыбалось толпе горожан. Лодка из кожи Морской Змеи некоторое время висела над площадью. Иногда Король приказывал кормчему спуститься пониже и выполнял горожанам их заветные желания. Порой просто раздавал камешки с забавными свойствами, наделяющие владельца свечением или прекрасным голосом на неделю. Невеста сидела молча по левую руку его величества и переводила заинтересованный взгляд с одного лица на другое, не вступая в беседу, даже если обращались прямо к ней. Отвечал жених.

Иногда какой-нибудь гном в надежде на неформальную аудиенцию подскакивал к лодке на петухе, в бочонке из-под пива или на летучей рыбе. Бывало, железнодорожный тролль, размахивая суповой костью на манер дирижёрской палочки, запевал снизу серенаду, сложенную им самим. Тогда принцесса хлопала в ладоши и разражалась хохотом.

Наверняка девушке не сообщили, что звуки её «милого, непринуждённого смеха» напоминают брачный крик морских буйволов по весне. Или монарху с невестой было наплевать на такие мелочи. Так или иначе, оглушительное визгливое хихиканье доносилось из лодки регулярно, в последнее время даже чаще обычного. Столичные хулиганы изобретали новые и новые способы рассмешить принцессу.

Штиллер смотрел и думал глуповато: «А говорить она вообще умеет?»

И ещё: «Правда, что одежда вампиров – их мимикрирующая кожа?»

– Правда, – сказала принцесса, разглаживая складки на простом свободном платье цвета неверских бегучих настурций. – Показать, как я выгляжу на самом деле?

Штиллер улыбнулся, сел, спустив ноги на пол, и почесал висок, незаметно запретив чтение мыслей простым ключом Фёта.

– Сперва лампу бы погасить, – предложил он. – С улицы видно. Его величество разгневается.

– Только если представление будет бесплатным, – усмехнулась метаморфка. – Да не лезу я тебе в мысли, я же не кот! – она всё же заметила движение его пальцев, ведьма.

Гостья подошла к выходу, внимательно осматриваясь, зачем-то выглянула из комнаты, вновь притворила дверь, подошла к Рену, села сбоку на кровать, подвернув ногу. И объяснила:

– Все в первую очередь интересуются именно этим. Про одежду.

– А потом?

– Что – потом?

– Чем все интересуются потом?

– Обычно после этого, – будущая королева пожала плечами, изумляясь причудливому полёту человеческой мысли, – меня спрашивают, буду ли я пить их кровь. Твою – однозначно, нет.

– Ладно, – растерянно произнёс ключник. И спросил, как дурак:

– А почему?

Вампирка не ответила и быстро, гораздо быстрее, чем он умел двигаться или даже соображать, заглянула под кровать. Когда принцесса снова уселась прямо, лицо её было по-настоящему расстроенным и, кажется, немного напуганным.

– Там его тоже нет, Барча? – догадался Штиллер. – Он что, жил тут до меня?

– «Жил» – неправильное слово, – нахмурилась она. – Знаешь, давай представимся друг другу по-хорошему. И тогда я попробую тебе помочь.

– А не наоборот? – Рен говорил с принцессей несколько минут, и уже испытывал лёгкое беспокойство за государство.

– Зови меня Хет, – сказала она, игнорируя его замечание. – Это домашнее имя. Коронуют меня, понятное дело, под другим каким-нибудь. Я из первого поколения Новомира. Теперь твоя очередь.

– Рен. В Городе Ночь назывался Ренольд. Мне в «сером квартале» объяснили, что «рен» на местном воровском коде означает приказ бежать («Надо же, не захохотала: может, не совсем безнадёжна?») Мне двадцать четыре. Твоя очередь. Кто такой Барч?

– Надо же, всего двадцать четыре, да и то, если не врёшь! – драматически прошептала Хет. – Я-то надеялась, тридцатник. А выглядишь моложе, потому что у вас там воздух, погодка, овечки для простых радостей, в деревне…

– Я из Михина!

– Вот именно… Барч – рыбак Бартоломео, он труп, – заявила принцесса после небольшой паузы, позволив собеседнику поверить, что так ничего и не услышит. И похвасталась:

– Я его украла для тебя.

– Для меня! Спасибо… – Штиллер оказался настолько за пределами своей способности изумляться, что лишь на робкий сарказм его и хватило. – Труп по имени Бартоломео – мечта всей моей жизни. Но, по-видимому, у покойника были другие планы, потому и сбежал. Я прав?

– Частично, – не моргнув глазом, подтвердила она. – Бартоломео, рыбак с пристани Рипендам, – твоя четвёртая часть, Финн Биццаро. К сожалению, я слишком поздно узнала об этом, практически уже во время самого «ритуала разделения». Убить Барча наши всемогущие маги Совета, надутые главы гильдий, психованные вояки и старичьё, не решились. Не могут договориться, что тогда произойдёт!

Лицо ведьмы выражало крайнюю степень презрения. Штиллер готов был уже посоветовать ей сплюнуть яд в тазик для умывания.

– Родигер, – продолжила Хет, – единственный уверенный в том, что делает, отделил Бартоломео дух от тела. Куда он девал личность – я не поняла, хотя смотрела прямо в руки. Расспрашивать не решилась… Но теперь всё равно придётся, – размышляла гостья вслух. – От Барча осталось тело в низшей посмертной форме. На некромантском жаргоне – «шагающая плоть». Насколько понимаю, такой труп разлагается, но очень медленно. И способен выполнять несложные приказы типа «убей», «принеси», «укуси». Кстати, про «укуси»: нужно ли такому питаться – не знаю, надо выяснить. Я Барча потихоньку вывела из Маяка и оставила здесь, в «Рыбе».

– Из маяка?

Про него болтали в городе. Шёпотом, замолкая в присутствии чужаков. Рен был до сих пор убеждён, что речь об огненном шаре над пристанью. Его поддерживали змеиные жрицы, чтобы помочь рыбакам прикинуть расстояние до линии Запрета. Перестал видеть свет – поворачивай назад.

Хет показала вверх, где никакой пристани быть не могло.

– Некромантам принадлежит башенка рядом с кладбищем Белые Холмы. Ты не знал? Родигер её купил. Дрессированные покойники старинное портовое здание разобрали и снова собрали по камешку в Верхнем Городе. Там на первом этаже теперь уютная такая харчевня, напитки замечательные со всего Приводья. Мясо готовят вполне достойно…

Ключнику стало нехорошо, хотя он на Маяке никогда не обедал.

– Так вот, о мясе. Барч не разваливался, слушался меня, но не волочить же его на Треугольную площадь! Отведу-ка его к другой четверти, думаю. Все знают, что ты тут остановился. Ждут, когда ты Армию Тьмы набирать начнёшь или Ребекку во что-нибудь неприличное превратишь. Мимо «Рыбы» проезжали, вижу: в одной комнате темно, обнюхала – пустая, но твоя. Остальное ты знаешь.