Светлана Бринкер - Исток бесчеловечности

Он прищурился на отца нанимательницы. Бывший наставник пялился в пустоту и молчал, явно не соображая, о чём речь.

– Как прятаться будем, друзья?

Бретта молча подошла и поднесла ладонь к носу Штиллера. «Ничего мне с девочкой больше не светит», – подумал ключник очень грустно. Сестричкой Бретту представить не удавалось, даже если водяной не соврал. А уж частью самого себя – и подавно. Слишком уж тянуло к ней. С самого начала.

Интересно, а с Бреттой что не так? Видимо, отличие должно бросаться в глаза… Ах ты, рыбий пуп, теперь кажется, он подозревает её в чём-то мерзком, неестественном! Девушка вздохнула и отошла, а Рен так и не нашёл слов, чтобы объяснить, насколько ему безразлично, чего ей не хватает до обычного человека.

– Алиска… – хрипло выговорил Прово, – большая выросла… красавица, – и заметив, как исказилось её лицо, добавил быстро: – Ударить меня хочешь? Бей, заслужил.

– Пап! Мне страшно! Что я тут делаю? – спросила дочь и зарыдала странно, без слёз. Прово хотел обнять её, но остановился. Бретта стала брезгливо обирать его от гнилого вьюнка, потом бросила это бессмысленное занятие.

– Эм-м… Когда появится желание подумать, куда прятаться, зовите, я тут, неподалёку, – искусственно-бодрым голосом объявил Штиллер и пошёл, куда глаза глядят, по илистому ковру. Остальные переглянулись – и поспешили за ключником.

Приятели нашли его на ступеньках лестницы, уходящей вверх. Она вывела к гнилому проваливающемуся фундаменту разрушенной крепости с колоколом. Каменные глыбы, вросшие в землю, светились тусклым зачарованным сиянием, наводящим тоску. С них за чужаками внимательно наблюдали разнообразные шушуны: от совсем крошечных, бесформенных, до солидных пняжей-людоедов.

– Лучше вернуться, – неуверенно предложил Прово, ковыляя следом за дочерью. – Болото большое, за многие месяцы не обойдёшь. А тут его сердце.

– Вот как! – Минц глядел на своего старого товарища, будто бы ожидая, что тот крикнет: «Шутка!» – и одним махом осушит трясину, всем раздаст по бодрящему щелбану, а злодею-таракану целых два отвесит.

– Есть идеи? – спросила тихонько Бретта. – Не может же гад быть повсюду?

– Может, – поспешно возразил Прово. – Глупо недооценивать его могущество! Я все годы пытался укрыться от него…

– Что, если отворить новую дверь? – всё так же потерянно предложил Штиллер. И, видя непонимающие лица, достал «пустоту», устройство для открывания дверей под водой.

Вскоре приятели оказались перед забавной расписной аркой с воротами в половину человеческого роста в скале под лестницей. Когда Рен отворил её, прозвучал нежный мелодичный звон ярмарочной шарманки.

За игрушечной дверцей обнаружился аквамариновый сад с поющими цветами, летающими деревянными лошадками, белыми мышками в старомирских нарядах, под кружевными зонтиками. Бретте встретился неравномерно исчезающий кот, отказавшийся передать сообщение мастеру Ю. Приятели, нервно посмеиваясь, прогулялись до водоёма, где им попался на глаза усатый морской зверь с золотым моноклем, в смокинге, но без штанов – и с вилкой в крепком трёхпалом плавнике. Затем гости сбежали назад, в трясину, под колокол.

– Найдут уже потому, что такого тут никогда не было, – безапелляционно заявил Прово. – Это как ткнуть медвервольфа рогатиной в пузо и ожидать, что тот, может, и не заметит.

– Понял, понял уже, – хмуро отозвался Штиллер. Он снова выдал себя старомирскими сказками. Только глупые мечтатели интересуются далёким прошлым.

– Нет ли тут какой-нибудь бездонной ямы? Кого-нибудь большого, чтоб проглотил нас понарошку? – Бретта предлагала и более нелепые варианты. Прово качал головой, говорил коротко: «Найдёт!»

– Минц, ты же охотник! Нас какие-нибудь знакомые звери не спрячут?

– Скорее уж деревянные лошадки Штиллера, – невесело отвечал буролесец.

И, когда надежды уже не осталось, когда больше никакие идеи не приходили в голову, и отчаянье подступало к горлу, как слёзы…

7.

Они устроились в мягких креслах и допивали красное вино из лёгких бокалов. Бретта сидела за чёрным с позолотой древним роялем и нежно прикасалась пальцем к клавишам. Вдали гулко прозвенел колокол. Штиллер отложил в сторону пергамент с незнакомыми старомирскими стихами.

За дверью по торфяному лабиринту послышались чавкающие шаги.

– Спокойно, – произнёс ключник, даже не понизив голос до шёпота. – Он сюда не войдёт. Понимаете, здесь начинался путь. В этом доме Владыка Топей был человеком. Тут он принял решение, превратившее его в чудовище. Подробностей я даже знать не хочу. Ясно, что чародей не сможет столкнуться с воспоминаниями о выборе снова.

– Расскажу вам, – продолжал Штиллер, – одну старомирскую историю. Не сказку, а быль. В королевстве моих предков коренное население методично уничтожило практически всех рыжих. Серьёзно! Отделили рыжих, бросили в котёл, сварили суп и сожрали. Потом главный людоед помер, и его сотрапезников призвали к ответу. Оправдывались те разнообразно. Например, страхом перед гневом тирана-брюнета. Опасениями за будущее детей, под влиянием рыжих способных пойти по неверной дорожке. Убеждением, что волосы такого непристойного оттенка служат опознавательным знаком зла и скрытого уродства. Многие просто говорили: «Я не знал, что рыжих едят. Сам не пробовал, только свежевал и толкал в мясорубку».

Но каждый понимал, когда, в какой момент превратился в чудовище. Никому не хотелось вспоминать о своём решении выдать перекрашенного соседа. О плевке в светловолосого ребёнка. Как побил окна лавочнику, дочь которого, говорят, в прошлом году встречалась с рыжим. Мысль о том, что был человеком, а после – бесповоротно превратился в монстра, непереносима. И мои предки заперли свои воспоминания в сундуки, снесли на чердак и сожгли дома вместе с чердаками, чтобы больше не знать о прошлом.

Так что допивайте вино, друзья. Болотник сюда не войдёт.

Бледные лица обернулись к двери, пламя свечей задрожало.

Дверь не отворилась.

Вырванная страница

Пряники с корицей в декабре

Наступил этот самый вечер.

Хося намотала на голову пёстрый платок со звёздами, рыбами и ягодами, подкатала зелёные рукава, позвала мешки из-под лавки, склянки из подпола и коробочки с дальней полочки. Ни михинские гномы, ни мыши из Невера, ни мрачные горцы-элмшцы не подвели: доставили, что заказано. Даже соль Хося не позабыла купить, заглянув ещё с утра на Рыбий Базар. Она готовила в последнее время совсем без соли (из-за суставов, само собой, но и не желая провоцировать снеговиков в саду). Еремайка высыпала лучшую неверскую муку горкой на стол и принялась колдовать.

Когда стало темнеть, всепокоряющий ласковый аромат корицы и патоки наполнил холмы Приводья, пополз за опушку.