Дарья Аппель - Молодость Кайзера

– Раз кайзер не приехал, то думаю, что мой друг может сюда войти, – легкомысленно проговорил он. – Тем более, у него припрятана бутылка настоящего шампанского… Куда лучше того пойла, которым угощает нас от щедрот своих герцог.

– Вы чрезвычайно жестоки к нему. Но что есть-то есть, наш хозяин малость скуповат, – мило улыбнулась Магдалена. Каждый раз, когда она улыбалась, ее лицо словно освещалось изнутри каким-то неведомым, нежным светом, делая ее и без того правильные, строгие черты ясными, определенными, словно нарисованными изысканным живописцем.

– А я хотела бы попробовать ваше прославленное шампанское, о котором вы так нынче жалеете, – добавила она, чуть понизив голос, словно речь шла о какой-то тайной забаве.

– За этим дело не станет, дождитесь только конца приема, – произнес в тон ей Райнхард. – Уверяю, вам понравится.

– Надеюсь, ждать придется недолго, – и тут девушка, ответив на приветствия каких-то знакомых и извинившись перед своим собеседником, отошла от него.

– Я тоже на это надеюсь… – мысленно ответил ей Райнхард. Ему и впрямь отчего-то хотелось покинуть прием, уйти по-английски, как говорится. Но нельзя. Надо было оказать дань уважения своему покровителю. Соблюсти одну из бесконечных светских формальностей, ну а дальше вознаградить себя за терпение.

Помимо скуки, молодой офицер ощущал некое смутное беспокойство и тревогу, странные в подобной обстановке. Ничего необычного не происходило, вроде бы как. Даже перед боем или учением он ощущал себя спокойнее и собраннее, а нынче прямо хотелось взять и выйти вон, причем побыстрее. Эх, был бы здесь Зиг, можно было бы откровенно с ним поделиться… Но тот остался за воротами ждать его. Что ж, похоже, ждать придется недолго, ибо Райнхард был готов улизнуть с приема при любом удобном случае. И, желательно, подговорить на побег Магдалену…

Все случилось быстро. Слишком быстро, чтобы Райнхард фон Мюзель успел что-то понять. Сначала – страшный грохот, сменившийся звенящей тишиной, и почти одновременно – толчок, отбросивший его в сторону, за колонну. Этому толчку он сопротивлялся, как только мог, и кинулся вперед, впрочем, вскоре отпрянув невольно от стены огня. Суета и крики людей слышались как будто в отдалении, но все заглушало огромное, невыносимое гудение. «Это взрыв», – сказал он сам себе. – «Теракт скорее… Бежать надо!» Язычки пламени, игравшие на мебели, обоях, люстрах, рамах картин, быстро сливались в яростный огненный вал. Он кинулся вперед, не чувствуя страха, только осознавая, что произошла большая беда, но ноги не держали молодого офицера, и он уселся на пол, борясь с диким сердцебиением. Глаза застил едкий дым. В горле пересохло так, что невозможно было кричать – а он очень хотел и даже пытался позвать Зига, кого-нибудь… Гул голосов, стоны раненных, взволнованные возгласы гостей доносились до него как через толщу воды. Все заглушали яростный звон в ушах и дикая давящая боль в голове. Он оглянулся, увидев разломанную мебель, окровавленные тела людей – то ли гостей, то ли слуг, думал было поползти к выходу, но контузия мигом парализовала волю… Райнхард продолжал звать друга, безнадежно, понимая, что его никто не услышит…

– Воды, принеси воды, – прибавлял он к зову, надеясь, что Кирхайс принесет попить хоть чего-то. Бутылка шампанского представлялась ему настоящим спасением. Глоток вина утолит дикую жажду и заглушит эту нестерпимую боль, сдернет пелену с глаз.

– Райнхард! – услышал он голос Зига издалека, словно в отдалении. – Райни, откликнись, ты где? – этот голос выражал крайнюю степень беспокойства.

– Я здесь, здесь… – хотелось откликнуться ему, но язык уже не ворочался в пересохшем рту. Слабость одолевала его вконец, и, когда он увидел рядом с собой друга, встретился с ним глазами, то смог только сказать: «Я плохо слышу…», с трудом привстать и упасть ему на грудь.

Забытье длилось одно мгновение. Постепенно слух начал восстанавливаться, а вместе с ним – и воля.

– Как все это случилось? – спросил Райнхард у друга.

– Я знаю, кто это сделал, – уверенно произнес Кирхайс. – Тот старик, с шапкой на палке… Там и была бомба.

– Почему же ты его не остановил? – спросил Райнхард. – Почему его никто не остановил? Зигфрид промолчал.

– А у тебя сканер с собой? Нужно посмотреть – может, еще взрыв будет.

– Да не взял я его. На бал же шли, – отговорился его приятель. Этот недоуменно-равнодушный тон голоса поверг Райнхарда в бешенство, усугубляемое нудной, непреходящей болью в висках.

– Ты знал, что здесь будет кайзер? Знал. Покушение же на него готовилось. В последний момент все отменилось.

– Ну и как, по-твоему, я бы воспользовался сканером? – обозленно переспросил его Кирхайс. – Меня же не пустили.

– Ладно, проехали, – менее всего Райнхард хотел нынче спорить с другом. – Принеси мне попить чего… Фляжка с собой?

Кирхайс растерялся, пряча глаза и покачал головой.

– Что, и попить нечего? Какого черта ты с пустыми руками! – гневно воскликнул молодой офицер.

– Так какая фляжка?, – невозмутимо переспросил Кирхайс. Эта невозмутимость сильно разъярила Райнхарда.

– Ладно, а нынче чего не подумал? Ты для чего из салона вылез – по развалинам, что ли бегать? И без ствола еще… А если вломится кто сейчас? – набросился он на Кирхайса. Его лицо приятеля раскраснелось и приняло какое-то новое, отчужденно-жестокое выражение, которое Райнхард фон Мюзель за все годы дружбы с Зигфридом видел лишь пару раз.»

– А ты чего мне дерзишь? – тихо, но с отчетливо жесткой интонацией проговорил Зиг, глядя своему другу прямо в глаза. – Тебе что, мало досталось? Еще добавить?

– Ты… чего? – прошептал Райни, невольно отшатываясь от друга. Слова, хлесткие, как удар хлыста, заставили его побледнеть. Слезы невольно подступили к глазам.»

– Прости, – тут же сказал Зигфрид, без слов поняв состояние друга.

К счастью, искомая бутылка оказалась недалеко и даже не разбилась. Сковырнув пробку, Райнхард быстрыми глотками ополовинил ее, протянул оставшееся Зигу и встал на ноги, пошатываясь и оценивая происходящее. Вино придало ему сил и прояснило мысли, хотя боль в голове никуда не ушла.

Повсюду царила суетливо-печальная атмосфера. Слуги, из тех, кто был не ранен или находился далеко от эпицентра взрыва, помогали раненным и пострадавшим. Медики, очевидно, еще не приехали – или их даже не вызывали. Говорили о двоих убитых и нескольких раненных различной степени тяжести. Немало было и тех, кто, так же, как Райни, оказался оглушен взрывом или контужен. Они подбежали к пожилой даме, облокотившейся о стену и медленно съезжавшей вниз, подхватили ее под руки и усадили на диван. Та, испуганная, плохо ориентирующаяся в пространстве, подчинялась им покорно. Зиг окрикнул какого-то слугу, поспешившего на помощь старушке.