Дарья Странник - Избранные. Спортивная фантастика

Сеня обтёр потную шею. Жара стояла такая, что над проспектом дрожало марево. Интересно, что бы сделал Пингвиныч, если бы узнал про Уви? Вообще он Гостей не любит, сегрианцев зовёт жабами, бонкеров – мартышками, а лиоритов именует только матерно. Вот ведь как дело обернулось: ждали-ждали контакта с инопланетянами, думали, что прилетят мудрые зелёные человечки, научат вселенским законам и подарят секретные технологии. Ага, раскатали губу – технологии. А про боевые крейсера бонкеров на орбите не думали? А сырьевым придатком для Содружества не мечтали стать? А кучу зелёных мафиози приютить не собирались? А секретные технологии… Ну, технологии, допустим, мы получили, да. Только для нас, простых ребят, не военных и не учёных, они так и остались секретными. Либо оказались жутко дорогими, как те самые операции в Интерпланетной клинике. Одна польза от этого контакта: мир на всей Земле. Бонкеры на крейсерах с орбиты за этим присматривают. Понятное дело, жутко неудобно выкачивать из планеты всякие полезные ископаемые, когда на планете идут войны за эти ископаемые.

Да, так вот, интересно, что сделал бы Пингвиныч, если бы узнал про то, как его лучший спортсмен перед Играми пошел делать подпольную инсталляцию? Гонял бы по стадиону веником? Публично отрёкся? Застрелил из стартового пистолета? Вообще, простил бы, наверное. Тем более что раскрыть обман не смогут. Наш, земной допинг-контроль такие вещи не засекает, техника слабовата. А мартышки своей техникой делиться отказались. Боятся, черти, что мы разберёмся что к чему, да сами таких же приборчиков настроим, а кто тогда к ним полетит в клинику за бешеные деньги? Так что, если бы и разозлился Пингвиныч сначала, то сразу после Сениной победы и остыл бы. Победителей не судят – вроде так говорится… О, а вот и автобус. Блин, не успею, надо бы поднажать. Бегом!.. Бегом?!

Уви не обманул – это Сеня понял мгновенно. Ощущение было странным и даже пугающим: он не чувствовал, что бежит. Не пружинили мышцы в икрах, не требовали воздуха лёгкие, не разгонялось сердце. Так бывает, когда летаешь во сне. Но в лицо бил упругий воздух, рвался под ноги тротуар, кто-то позади весело заулюлюкал, а стеклянный куб остановки вдруг оказался совсем рядом. Ещё миг – и остановка скрылась за углом вместе с неповоротливым автобусом, а Сеня всё никак не мог остановиться, бежал вперёд, радуясь своей невероятной силе и скорости. Асфальт весело поддавал в подошвы кроссовок, дома мелькали жёлто-серой лентой, встречный ветерок холодил разгоряченное лицо. Единственное, что мешало счастью – приходилось следить, чтобы не сбить кого-нибудь с ног. Хорошо, что инсталляция прибавила ещё и ловкости, и в последний момент очередного нерасторопного пешехода удавалось как-то обогнуть. Усталости не было: наоборот, бег словно бы придавал сил.

И он бежал. Мрачный подвал, жуликоватый сегрианец с его пыточной установкой, пережитая боль и пересиленный страх – всё это с каждым шагом уносилось назад, оставалось там, где остался прежний Сеня, не знавший счастья лёгкого, нескончаемого бега. «Маринка!» – вдруг вспомнил Сеня, и ему захотелось петь. Теперь-то он выиграет гонку. Теперь она будет с ним. Только если она это серьёзно тогда сказала… Что за фигня, ну конечно, серьезно, может, даже хотела ему так помочь, чтобы он победил, типа мотивировать, подстегнуть, ну вот, всё вышло как надо, осталось только на дистанции прийти первым, это вообще легче лёгкого, я как комета, как метеор, я быстрее урагана! Вот и к дому уже подбежал. Ай да Уви, ай да лягушка! Сеня нехотя перешёл на ленивую трусцу, дивясь, что дыхание осталось таким же, как до пробежки, словно он прошёл всю дорогу медленным прогулочным шагом. Схватился за старую, в три слоя крашенную ручку двери, потянул на себя, шагнул в густой полумрак подъезда…

И оказался в спортивной раздевалке.

В абсолютно незнакомой, большой, светлой раздевалке. Вокруг было полно людей. Кто-то вполголоса, голова к голове, переговаривался с соседом, кто-то деловито натягивал форму. Рядом высокий парень в красных шортах расправлял скомканный телефонный экран, чтобы позвонить. Сеня машинально попятился, но, вопреки ожиданию, не вышел обратно через дверь подъезда на Каменноостровский проспект, а натолкнулся на некое препятствие. Обернувшись, он увидел, что препятствием был живот Пингвиныча.

– Где тебя носит?! – сиплым от бешенства голосом спросил тренер. – Регистрация кончилась, все переодеваются, старт через полчаса, меня чуть инфаркт не хватил… Где ты был, Семён?

Остатки волос по сторонам головы Пингвиныча стояли дыбом, образуя что-то вроде седых рожек. Сеня раскрыл рот, но ничего не придумал и стал с раскрытым ртом озираться, силясь понять, что происходит.

– А ну бегом на регистрацию, – буркнул Пингвиныч и довольно чувствительно придал Сене ускорение. Окончательно сбитый с толку Сеня потрусил к дверям. По дороге он еще раз обернулся и увидел, как рослый парень, отложив телефон, надевает футболку. На футболке чернела надпись: «DILLON». «Уэс Диллон? – опешил Сеня. – Я что, уже на забеге? Как это?»

У регистрационной стойки он убедился, что догадка его верна. Каким-то образом, открыв дверь собственного подъезда в Петербурге, Сеня очутился в Марселе, на играх Доброй воли. То есть, перескочил на неделю вперёд и на три тысячи километров к юго-западу. Примерно. Разобраться с этим диким фактом Сене никто не дал, поскольку до забега оставалось полчаса, и пришлось спешно проходить сначала регистрацию, потом тут же допинг-контроль – конечно же, обычный, земной, ни на какие сегрианские инсталляции не рассчитанный. Подгоняемый окриками Пингвиныча, Сеня по-быстрому переоделся в форму с рекламными надписями на трёх языках – русском, французском и интерпланетном для Гостей. Вышел на дистанцию, занял место, выровнял дыхание, не переставая тупо удивляться: как же так, только что бежал по Петроградке, был вечер, жара, а сейчас – утро, облачная прохлада, стадион, толпа гудит. И только когда прозвучал сухой выстрел стартового пистолета, Сеня наконец вспомнил, как Уви перечислял способности. Чтение мыслей, предсказание отдалённых событий, телекинез, временной скачок…

Временной скачок! «Да это же сбой, – озарило Сеню. – Тот самый, про который Уви предупреждал. Видно, вместе с быстрым бегом ещё что-то установилось. Или включилось? Вот чёртовы лягушки, напридумывали всякого, что сами разобраться не могут…»

– Беги-и-и!! – истошно заорал со своей скамейки Пингвиныч, и Сеня, спохватившись, ринулся догонять соперников. Сегрианская программа не подвела: всего за несколько секунд бежавшие далеко впереди цветные фигурки приблизились, выросли, поравнялись с Сеней. Он успел услышать тяжелоё дыхание Диллона, ухватил боковым зрением мельканье рук сухопарого Ченг Пу, миновал лидировавшего Бойски, а потом в голове у него словно бы включилось радио. Множество голосов зазвучало одновременно на разных языках, и владельцы этих голосов, кажется, были очень сердиты. Кто-то гневно кричал, кто-то с презрением цедил слова, кто-то визгливо чего-то требовал, и вдруг Сеня без всякого перевода понял, что сердятся они именно на него. «Моя победа! Только моя, не твоя!» «Наверняка под допингом, чертов читер!» «Стой! Не имеешь права! Я самый лучший!» «Догоню! Догоню! Ещё немного, и догоню!» И ещё, и ещё, и всё это – о нём, о Сене. «Телепатия включилась, – с возрастающим ужасом понял он. – Ну, спасибо, Уви, гад земноводный! Что же дальше-то будет?!» Он рванулся вперёд, наращивая скорость, чтобы оторваться от соперников, оставить позади их гневные кричащие мысли. Сообразил тут же, что бежит слишком быстро, судьи могут заподозрить неладное. Бросил взгляд на трибуны. И увидел такое, что заставило его забыть про Уви, про сбой и даже про саму гонку.