Алексей Ракитин - Дети Сатурна. Серия «Ревизор Роскосмоса»

– То есть «Роскосмос» не очень-то верит в человеческую природу? – не без ехидства пробормотал Толик Шастов.

– Скажем прямо, особых оснований верить в неё нет. – парировал я. – Не забываем, что космонавты – люди во всех отношениях отборные. Лучшие из лучших. А вот дети космонавтов… кхм… уж какие уродятся. А внуки будут ещё хуже, не сомневайтесь! Мы стоим перед реальной перспективой того, что люди принесут к звёздам вовсе не помыслы о постижении тайн мироздания и создании резервной базы для спасения цивилизации, а свои пороки, страхи, тупость, лень и эгоизм. Всё то, что называется деградацией. Наш собственный эгоизм – это самое страшное, что может ждать нас в космосе.

– М-да, забавно, а мы-то думали, что наши руководители-планировщики отказались от схемы «смены поколений в полёте» лишь для того, чтобы мы могли увидеть чужую звезду.– задумчиво сказала Татьяна. – Оказалось, что всё намного прозаичнее… Спасибо, хоть глаза нам, наивным, открыли.

– Вы-то сами что думаете? – подала голос молчавшая до того девушка со значком с надписью «Юми Толобова, грппа ДРМ». Гравировка означала, что девушка приписана к Группе дальней разведки и мониторинга, а стало быть летает по ближним и дальним окрестностям Сатурна.

– Насчёт чего?

– Насчёт того, что человеческий капитал второго поколения окажется хуже, чем первого. – негромко пояснила вопрос Юми.

Я вспомнил, что читал её личное дело во время перелёта, её отцом являлся космонавт, этнический русский, а матерью – японка, радиофизик по профессии. Так что вопрос девушки был до известной степени личным – она являлась космонавтом во втором поколении.

– Мне кажется, что проблема второго и в особенности третьего поколения, родившихся в космосе, окажется двоякой: с одной стороны, мы увидим людей, которые на голубом глазу скажут родителям «мы не просили вас посылать нас к звёздам, мы бы очень хотели жить на Земле». И в этом своём желании они будут совершенно правы. Ведь родители приняли решение за них, не оставив выбора, а вот имеют ли родители подобное моральное право? Помимо этого, проблема поколений может оказаться и совсем иного рода: мы можем получить потомков, которых один мой хороший знакомый назвал… э-э… – тут я запнулся, не зная, как корректнее выразиться. – «поколением крыс». Люди, выросшие в условиях ограниченного объёма корабля – пусть даже и очень большого, но всё равно весьма ограниченного – могут оказаться напрочь лишенными «комплекса Колумба». Они могут рассуждать так: зачем высаживаться на чужие планеты? зачем строить небольшие и не очень-то комфортные базы-поселения? зачем рисковать, покидая корабль? Ведь корабль даёт всё необходимое, фактически воспроизводит сам себя – от воды, до главной энергетической установки, которую можно построить полностью с «нуля» в корабельных условиях. Другими словами, зачем вылезать из норы, если в ней тепло и сухо…

– Вы хотите сказать, что носители «комплекса Колумба» никогда не договорятся с «поколением крыс»? – уточнил Толик.

– Мы обсуждаем покуда чисто умозрительную ситуацию, но как кажется, конфликт интересов может оказаться непримиримым. И если в один далеко не прекрасный день «крыс» на борту корабля станет больше «колумбов», то миссия окажется проваленной даже не начавшись. Заметьте, мы пока даже не рассматриваем ситуации с внезапным осложнением обстановки на борту из-за неких случайных факторов, нештатных ситуаций, типа, аварии, столкновения с метеоритом или, скажем, эпидемией. Речь о конфликте, обусловленном сугубо внутренними причинами.

– Кстати, мысль про эпидемию на борту межзвёздного корабля отдаёт радикальной новизной. – подала голос молчавшая до того дама со значком «Анна Ширстова, группа МТО». – Поясните, пожалуйста, что имеется в виду, какая такая пандемия может поджидать космонавтов в паре световых лет от Солнца: чума? проказа? сифилис, может, какой энурез или сколиоз?

Дамочка ёрничала и это выглядело в тот момент неуместно. Я почувствовал сквозившее в её словах раздражение, хотя и не мог понять его причину. Поэтому ответил максимально корректно:

– Считается, что все, находящиеся на борту межзвёздного корабля, будут жить в условиях исключительно высоких стандартов чистоты. А это может привести к деградации иммунной системы. А потому цветение в оранжерее какой-нибудь лилии сорта «лоллипоп» при попадании в систему вентиляции её запаховых маркеров может привести к аллергическим реакциям. С самыми серьёзными последствиями. Это всего один пример нештатной ситуации из тысяч возможных! Медицинский департамент «Роскомоса» приравнивает последствия конкретно этой ситуации к эпидемическим.

– Это всё интересно, – подала голос примолкнувшая было Татьяна Авдеева, та самая, что обратила на себя моё внимание провокативной талией и звонким голосом. – Но имело бы смысл рассказать обо всех этих необычайных домыслах участникам проекта. Устроить публичную дискуссию. Кому, кстати, ещё пива?

Я не отказался и Авдеева принесла мне ещё один ледяной бокал. Перед собой поставила такой же.

– А как вы умудрились попасть в экипаж «Юрия Долгорукого» до официального конкурса? – спросила Татьяна. В ту секунду, когда она пододвигала бокал с пивом, наши пальцы соприкоснулись. У неё была холодная рука и длинные красивые музыкальные пальчики. Она вообще была вся такая занятная, что на неё хотелось бы посмотреть в другой обстановке.

– Как вы все хорошо знаете и без меня, на борту «Долгорукого» будет постоянно бодрствовать дежурная смена. Или дежурная группа, можно называть так. Численность группы – шестнадцать-семнадцать человек, усредненная продолжительность дежурства – один год. Всего таких смен конкретно для полёта «Юрия Долгорукого» будет пятьдесят четыре. Старший каждой из смен назначается вне конкурса. Вот меня и назначили.

– То есть, если основной состав будет отбираться по конкурсу, который сам по себе растянется на многие месяцы, то старшие групп уже известны? – уточнила Татьяна.

Она время от времени странно посматривала на меня и я не мог понять её взгляд – это не был флирт, но как будто намёк на что-то личное.

– Да, вы правильно меня поняли. – мне осталось лишь кивнуть.

– А можно вопрос не по теме? – проговорила Юми и неожиданно подняла руку, точно в школе. Получилось это у неё на редкость забавно, вообще же, по её улыбкам и неожиданной жестикуляции можно было понять, что она очень юморная и неординарная дамочка. – Во время встречи с руководителями групп в «Ситуационном» зале Лариса Янышева спросила вас…

– Да-да-да, я помню, про опасный секс. – я cдержался, чтобы не захохотать в голос. – Вы уже слышали об этом, хотя лично на встрече не присутствовали! Подозреваю, что фраза успела стать крылатой, поэтому объясняю её происхождение. Мы с Ларисой одновременно обучались в Авиационно-Космической академии, с той только разницей, что я заканчивал обучение, а ваша нынешняя руководительница её только начинала. Была у нас замечательная поездка на профильную базу. Кто учился в академии, знает, что большой учебный городок находился, да и сейчас находится в излучине Хомы. Места потрясающие, очень живописные, центральная Россия, дорожки среди сосен, стриженые газоны, кампус мирового уровня. И там после подготовительных занятий, которые мы же, выпускники, кстати, и проводили, довелось мне оказаться в одной компании с Ларисой Ивановной Янышевой. Компания была большая, человек с десяток точно. После обсуждения всех актуальных вопросов космологии, космогонии, теории эфира и управления гравитацией мы перешли к чему…? Правильно, к обсуждению проблематики межполовых отношений в процессе освоения дальнего космоса. Тогда-то и прозвучал легендарный вопрос Ларисы и мой не менее легендарный ответ: «Каким видам секса вы отдаёте предпочтение?» – «Из всех видов секса я выбираю опасный». Кстати, от сказанного я не отрекаюсь и не могу не отметить того, даже сейчас этот анекдот звучит вполне достойно, без похабщины. Как вы все, должно быть, знаете, наши юные космонавты порой острят… кхм… за пределами приличий.