Джейн Йолен - Книги Великой Альты

Есть известная легенда "Король в глубине холма", насчитывающая тридцать три варианта и в Верхних, и в Нижних Долинах. В ней повествуется, как некий король был убит прямо на троне, а трем его сыновьям удалось бежать. Одного убили ударом в спину, второго тяжко ранили, третий же жил в глубине холма у Зеленого Народа, пока его сторонники не собрались и не вызвали его назад. Мэгон усиленно хлопочет о том, чтобы совместить эту легенду с известными нам историческими фактами. Но опирается он все на ту же сомнительную теорию о Белой Деве, Белой Богине или Анне, исторической якобы личности, сражавшейся на стороне короля. Мэгон хочет состряпать суп из двух ингредиентов - фольклора и истории, но этому блюду недостает как мяса научных исследований, так и острой приправы народного творчества. Кован, с другой стороны, пользуется солидной исторической базой, напоминая нам, что в континентальных источниках того периода говорится об одном сыне, а не о трех - он скорее всего и был сыном второй жены короля, женщины из Долин. Полезно также помнить, что без магического числа "три" не обходится ни одно предание.

Если верить Кован, борьба за трон захватила не только сторонников свергнутого короля, но и значительное количество жителей Долин. После четырехсотлетнего подчинения завоевателям коренные жители (овцеводы и рыбаки Верхних Долин, горожане и ремесленники Нижних) вдруг решили, что с них довольно. Молодые люди, называвшие себя дженнитами (в честь мученически погибшего вождя, как с полным основанием предполагает Кован), опустошали округу, разрушая города и хеймы, которые считали гнездами Г 'рунов. Руины одного из таких разрушенных поселений все еще можно видеть в долине Вильгельма. По словам Кован - которую я поддерживаю целиком и полностью, - это место не было снесено до основания и засеяно травой, как другие, лишь потому, что почиталось священным. Легенда гласит, что именно здесь погиб мученик Джен и был коронован король.

Впоследствии молодые дженниты перешли на сторону нового Г'рунийского короля в обмен на обещание жениться на местной жительнице. В этом сходятся и Кован, и Мэгон, ибо в Книге Сражений сказано ясно: "И тогда было обещано, что темный король женится на светлой королеве, замкнув день и ночь в единый круг, а править страною будет народ".

Однако многое в Книге Сражений пока остается неясным. Мало что можно сказать, например, о ее заключительных строках:

Взгляни на дорогу - тут шла королева во мраке.

Куда ни шагнет - расцветали пунцовые маки.

Они, как следы, уводят к холмам далеким,

Куда брела королева путем одиноким,

К холмам, где она исчезла в пещере глубокой

К пещере, где станет спать королева до срока.

Ждать короля своего, что бился бесстрашно.

Ждать своих верных соратниц, в бою отважных.

Ни Доил, ни Кован не могут предложить окончательной разгадки этих строк. Нельзя же, в самом деле, согласиться с гипотезой Мэгона о том, что стихи следует понимать буквально и что некая королева (предположительно та самая, родом из Долин) по-прежнему живет где-то в глубине холма, ожидая, когда ее вновь позовут на битву.

ПОВЕСТЬ

- Мой отец, - сказал король в изгнании, - был хорошим и добрым человеком. Но он не умел скрывать своих мыслей и говорил всегда то, что думал. Это хорошо для крестьянина, но не для короля. Хитрость была ему чужда, и он не признавал уступок. Он шел туда, куда вело его сердце. - Лицо Пайка смягчилось, когда он вспомнил об отце.

- Его жена... - подсказал воин со шрамом на глазу, и кто-то помешал кочергой в очаге.

- Его первая жена, моя мать, умерла, когда рожала меня. Ей пришлось очень тяжко, когда она рожала моего старшего брата, Джорума, и лекари сказали, что ей не следует больше иметь детей. Джорум был так велик, что разорвал ее изнутри. Но королевству нужны наследники, а один сын - не сын. И в изрытую почву снова бросили семя, и выросший плод, выходя, убил мать - Король, видимо, рассказывал это уже много раз, и скорбная повесть не вызывала в нем особых чувств.

- Я убила свою мать таким же образом, - тихо сказала Дженна. - Свою первую мать.

Воины стали переговариваться, и кто-то один повторил вслух:

- Первую мать?

Горум смотрел в огонь и казалось не слышал ее, а после продолжил:

- Повитухой была женщина из Долин, маленькая, темная и приятная собой. Она пела мне песни голосом нежным, как у голубки, и нянчила меня весь тот суровый первый год, когда отец мой и смотреть не желал на меня - так был гневен.

- И моей второй матерью была повитуха, - прервала его Дженна. - Она погибла, когда несла меня на руках.

Солдаты закивали, словно соглашаясь с чем-то, но Горум только взглянул на Дженну и вернулся к своему рассказу:

- Но вот я научился ходить и заковылял к отцу из рук моей няни, и он простил меня. Я сказал ему "тятя", как няня учила меня, а он заплакал и назвал меня сынком. В тот же год он тайно женился на женщине, вынянчившей меня, - не столько по любви, сколько из благодарности. Любовь его упокоилась в могиле вместе с моей матерью. Когда три года спустя его жена без ущерба для себя родила здорового ребенка, король объявил всем о своем браке и сделал дитя полноправным наследником.

- Это был Карум? - спросила Дженна.

Горум улыбнулся ей, и впервые его улыбка была искренней.

- Да, это был Карум. Он уродился маленьким, как его мать, и потому, не в пример нам всем, научился уступать другим.

- Не такой уж он и маленький, - крикнул какой-то низенький крепкий солдат. - Он на голову выше меня - стало быть, коротышкой его не назовешь.

- Может, ростом он и невелик, - сказал другой, - но Длинным Луком его не зря прозвали.

Солдаты заухмылялись, даже Марек и Сандор хмыкнули. Дженна зарделась, сама не зная отчего, и Катрона, сидевшая рядом, взяла ее за руку.

- Не слушай их. К этому надо привыкнуть. Мужчины, когда их соберется много, несут такое, что только диву даешься.

- Мне до этого дела нет - я не понимаю даже, о чем они говорят.

- Чего ж ты тогда покраснела, как юная девица на придворном балу?

Дженна повернула на мизинце кольцо жрицы.

- Сама не знаю. И что такое бал, я тоже не знаю. Король, посмеявшись со своими людьми, хлебнул вина.

- Этот брак был ошибкой, которой не замедлил воспользоваться Калас. Впрочем, не будь этого предлога, Калас сыскал бы другой.

Он начал распускать слухи, и в тавернах засверкали ножи, а в королевские ворота полетели камни. Калас обещал сохранить нашу породу от нечистой крови Долин. Нечистой! Точно мы все эти четыреста лет не плодили детей по всем Долинам! На этом острове не осталось ни одного клана с "чистой" кровью с тех пор, как наши предки впервые высадились здесь.

Я с юных лет разводил лошадей и знаю: всякая порода без притока свежей крови вырождается. Кости делаются хрупкими, а члены хилыми. Кровь Долин не ослабила, а укрепила наши кланы - и когда-нибудь мой дядя, лорд Калас, убедится в этом.