Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

Царь медленно покивал. Долго сидел неподвижно. Неожи­данно спросил спокойным голосом:

— Павлуша, а как там матросы? Не скорбят ли духом иль животами? Травленая солонина выброшена, как я велел?

— Не скорбят, ваше величество! Духом и животами бодрые. Травленая солонина выброшена в море. На кораблях ведется тайный розыск.

Петр уже приходил в себя. Снова долго сидел неподвижно, отдыхал — только мигали глаза. Шумно вздохнул и поднялся. . Тихо бросил Апраксину:

— Звать Змаевича и Бакаева — иду переволоку смотреть. — И как был — в лосиной куртке — шагнул за полог.

— Материала для помоста в избыток, — заключил корот ко. — Ну что ж, начнем рубить. Переволока не выйдет, так Ватранг страху наберется — может, и глупость какую сотво рит. А тогда мы снова хитрость измыслим — так дело и сдви нется… — Петр оживленно посмотрел на офицеров, гор дели вый, радостный и уставший.

На опушку высыпали матросы, солдаты. Прапорщики, вы­шагивая, стали разбивать вырубку на полосы.

Вскоре тонким серебряным звоном запели пилы, дробно и густо застучали топоры. В нескольких местах дрогнула зем­ля — со стоном и гулом повалились сосны спелого корабель­ного бора. В воздухе поплыл терпкий смолистый дух, хмель­ной запах рубленого дерева.

Никола и Антон, вызванивая длинной пилой, стояли на ко­ленях у толстенной, в два обхвата, сосны. Притомившись, оба встали передохнуть.

Никола, задрав войлочную бороду, оглядывал дерево скупым хозяйским глазом.

— Ну и высотища, едрена корепь, — в самое небо упер лась! — Он обошел сосну. — А куды станет падать — и не понять.

Среди лесного зверья и птицы начался переполох. По кронам в разные стороны скакали белки-огневки, тревожно свисте­ли перепархивающие стайки желтогрудых синиц. Красной те­нью метнулась в чащу лисица.

Антон проводил взглядом стрекочущих сорок. Разбойно свистнул и несколько раз бросил шишкой в глазастого фили­на, взлетевшего невысоко на сук.

— Во лешего-то спугнули! Ночью проклятый гудонит — страсть одна!

Солдаты, поснимав кафтаны, махали топорами. Блестели пот­ные спины. От поваленных стволов со звоном летели сучья.

Прикорнув час-полтора в адмиральском шатре, Петр уже раз­машисто шагал по лесосеке — посвежевший, розовый от сна, с поблескивающим взглядом.

— А кто из вас, ребята, — приблизился царь, — сани умеет мастерить?

— Сани? – вскинулся Никола. — Да у нас вся округа — санники. Ентим и промышляем. А пошто сани средь лета, во– ликий государь? — топор вогнал в свежий пахучий пень. Гля дел смирно.

— Галеры на них поставим да и потянем по настилу, — окинул его блестящими глазами Петр — мужика узнал.

— Ого! Тяжесть-то каковская, потянем ли без снегу? — И, ловя сердитый блеск Петровых глаз, заробел, поддался царе вой воле. —Потянем! Выдюжим! Эка невидаль!

Петр медленно одобрительно кивнул и, ощутив прилив сил, навалился плечом на подпиленное дерево. Выждал, когда оно с тяжким гулом легло вдоль просеки, кликнул Бакаева.

Тот любовался царем: спит где придется — да, почитай, со­всем и не спит. Пьет натощак с матросами, что попало ест — и сноса нет. Двужильный! Крепок, ровно железо!

— Бригадир! Переволоку держать в строгом секрете! Посе му всех жителей Твермшше переписать поименно и велеть никуда не отлучаться. Нарядить стражу. Ослушников казнить на месте.

— Пошто он так немощен и слаб? т– еле заметно ухмыль нулся Петр, кивая на финна. — Заморыш, да и только. И одеж да — рванье! Лапти не чисто сплетены. Смотреть тошно.

Царь играл глазами — во взгляде не то веселье, не то бе­шенство. Датчанин презрительно кивнул в сторону финна.

— Лучше не умеют плести, ваше величество, обленились, завшивели. Кнут здесь, видать, только понаслышке знают.

— Бригадир! — Петр смотрел мимо Розенкранца, словно не слыша его ответ. — Повелеть обучить здешних чухонцев пле тению добротных русских лаптей!

Царь осмотрелся из-под руки на валку леса, молча зашагал назад, с храпом сминая тонкую поросль. Бакаев проводил его взглядом, скосил глаза на Розенкранца.

— А где здесь лыка надрать на лапти? Спроси финна — ли па тут есть?

— Есть, я сам видел, — заторопился датчанин. — Могу лы ко устроить с помощью солдат.

— Ладно, займись, — медленно решился Бакаев, — только без бомбардирады — чтоб тихо все было!