Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

— А что Вы понимаете под «густой»? — Вестинг чувствовал тревожный подтекст вопроса. Он не был намерен сталкиваться с геологом нос к носу. Но он знал, что он, совсем как его ответ, не состоялся, вызывая противоречие, что Веккер попытается по меньшей мере поторговаться. Поэтому он посчитал более умным взвинтить свои требования настолько высоко, насколько это возможно. Затем он еще мог пойти на компромисс.

— Пять-шесть зондов на тысячу квадратных километров.

Веккер вскочил, его сжатые кулаки пронеслись над крышкой стола. Но они не стукнули. В самый разгар своего движения он остановился, пролепетал извинения и снова сел в кресло, окинув Анне растерянным взглядом.

От внимания Вестинга этот взгляд не ускользнул. Он незаметно разглядывал врача. Была ли договоренность между ней и Веккером? Поддерживала ли она его план? Посоветовала ли она ему избегать необдуманных реакций, чтобы он с самого начала не портил свои шансы? Может быть между ними было что-то личное? То, что он приударял за ней, не было загадкой, но до сих пор все не выглядело так, чтобы она симпатизировала ему. В любом случае, не больше, чем Далбергу, который, очевидно, преследовал ту же цель, осторожнее, но и без.

Вестинг мог видеть Анне только в профиль, но ему казалось, что она следила за разговором без особого интереса; выражение ее лица было скорее отсутствующим, почти таким, словно ее занимали далекие от этого мысли или словно она прислушивалась к самой себе. Кисти ее рук лежали на подлокотниках, растопыренные пальцы двигались, словно играя.

Он улыбнулся. Он заблуждался. Какой может быть интерес к геологическим концепциям у врача! И впечатление обворожительной молодой женщины она совершенно не производила.

Веккер молчал. Бронстайн спросил: «Сколько времени Вам понадобится для бурения?»

Астрохимик уже давно подсчитал параметры в уме.

— За час бур справляется с пятью метрами слоя материала степени жесткости четыре. Лишь в исключительных случаях необходимо спускаться глубже десяти метров, и жесткость в общем должна быть значительно ниже четырех. Я бы сказал: в среднем полтора часа на каждый зонд плюс тридцать минут на установку сейсмографов и прочих научных приборов на буровой платформе равно как для анализа буровых отходов — следовательно два, самое больше два с половиной часа.

— Иными словами: максимум четыре бурения на каждый слой.

— От пяти до шести — потому что рациональнее работать в паре. Один концентрируется исключительно на работе с буром, готовит задел; другой берет на себя установку и анализ и в промежутках находится в распоряжении для других задач. Все, конечно же, посменно, потому что довольно таки утомительно сидеть неделями в буровой установке.

Бронстайн повернулся к геологу с серьезной миной.

— Так как я пока что должен заняться спутником, Далберг временно занят «Пацификой» и Анне немедленно должна приступить к медицинским тестам, я не вижу, по крайней мере, в первое время, никакой возможности, освободить Вас для обследования вулканической траншеи.

— Если Вы согласны с концепцией Вестинга, то до этого и потом не дойдет — затем все наши дни до отлета будут заполнены анализом поверхности.

— У Вас как и прежде есть возражения?

— Несколько тысяч квадратных километров сплошная скважина — более чем бессмысленная трата времени. — Веккер поднялся, сделал несколько шагов в разные стороны, остановился перед Вестингом и сказал спокойным голосом: «Не только бессмысленная — безответственная!»

Вестинг подавил возникающую злобу.

— Я удивлен тем, что должен просвещать Вас в профессиональных вопросах. Мы находимся на небесном теле с неизвестной геологической структурой. Это же относится и к структуре коры. Она стабильна? Подвержена ли она локальным изменениям? Случаются ли лунотрясения, геотектонические сдвиги? Возникнут ли в слое льда силы натяжения? Эти вопросы необходимо прояснить. Измерительные приборы, которые мы установим в буровых скважинах будут дадут нам необходимые данные.

— Максимум сто дней! — Веккер задумчиво улыбнулся. — Очень короткий период наблюдения, когда речь идет о геологической структуре.

— Я не такой несерьезный, чтобы предположить, что исследования могли бы завершиться в день нашего отлета. Разумеется, измерительные приборы останутся здесь. Автоматическая станция будет собирать данные и передавать их на Землю через спутник.

— Солидное предложение, — согласился с ним Бронстайн. — Метит на оптимальный вариант.

— Вот именно, что нет!

Веккер снова занял место. Кончики его пальцев ритмично барабанили по краю столу. «Я согласен с тем, что предложенный метод даст нам точные сведения о лунной коре. Но лишь о ее текущем состоянии. А этим нам не поможешь. Нам нужные данные, на основе которых можно делать прогнозы: Как будет устроена поверхность завтра, через несколько лет, несколько десятилетий. Ключ к этим вопросам находится внутри спутника, не на поверхности. Там берут начало сдвиги, лунотрясения и прочие изменения. Это значит, что мы должны изучить прежде всего глубинную структуру. Например, вызывая в разных географических местах искусственные землетрясения и прослеживая движение волн давления и поперечных волн. И изучая геофизическую историю спутника…

— Максимум через сто дней! — иронично вставил замечание Вестинг. — То, что Вы нам предлагаете — это исследовательская программа на несколько лет.

— Только если приступить к ней совершенно без каких-либо предпосылок, не руководствуясь обоснованной рабочей гипотезой, которая даст ориентир.

— И она уже у Вас есть — спустя два дня после посадки?

Насмешка Вестинга не произвела впечатление на Веккера. «Я исхожу из того, что Вы ошиблись, когда предположили, что низкую среднюю плотность Титана можно объяснить тем, что луна состоит из относительно тяжелого сердцевины, которая окружена огромной шубой из более легких веществ — аммиака, H 2O, метана, замерзших инертных газов. Разведывательный полет доказал обратное: Само ледяное покрывало довольно тонкое, горная порода и массы лавы доходят до поверхности. Следовательно, как понять низкую плотность? С моей точки зрения, спутник похож на раздувшийся комок дрожжей. Он рыхлый, пористый, пересеченный пустотами.

— И что же сделало его таким «рыхлым»? Где же те «дрожжи», которые раздувают его?

— Экспансионистская теория Дирака. Гравитация непостоянная величина, а уменьшающаяся величина. Логический вывод: Все небесные тела постепенно расширяются, их плотность сокращается.

Неплохо! У Веккера были идеи. Вестинг восстановить в памяти детали дискуссий, которые велись в свое время вокруг экспансионистской теории английского физика. Дирак применил свою гипотезу о убывающей силе тяжести во Вселенной к определенным геофизическим явлениям на Земле и вдохнул новую жизнь в давнюю теорию сдвига континентов Вегенера. Согласно Вегенеру, бросающаяся в глаза соответствие береговых линий Америки и Африки указывает на то, что оба континента некогда составляли неразрывное целое. Определенные соответствия между ископаемой флорой и фауной Северной Америки и Европы, которые позволили заключить близкие родственные связи, поддерживали мысль об американо-евразийском праконтиненте. Вопрос был только в том, что могло бы вызвать отделение Америки и «миграцию» континента на противоположную сторону земного шара.