Сергей Палий - Чужой огонь

– А что за болезнь-то была? – насторожился Фрунзик.

– Да я толком и не знаю. То ли проказа, то ли чумка какая-то. Но поморила люду немало – на врачей денег не было. Но вы не бойтесь, зараза давно уже ушла, я пару раз здесь ночевал с месяц назад.

Максим осмотрелся, привыкая к темноте. Улица с проваленным кое-где асфальтом, куча какого-то хлама рядом с покосившимся телеграфным столбом, возле поворота – разбитый грузовик. На миг ему показалось, что рядом с остовом машины кто-то стоит – неясный темный силуэт. Он вгляделся пристальней, но понял, что это всего лишь сломанное деревце. Зашибись, скоро мания преследования начнется. Не фиг так пить…

– Айдате внутрь, – сказал Некрасик, привязав лошадей к перилам крыльца. – Если вода нужна, то в конце улицы колонка есть. Но она ручная, качать придется.

– Не надо. Во фляжках еще осталось, – ответила Маринка, которая ведала провиантом и запасами воды.

Отворив скрипучую тяжелую дверь, Некрасик исчез внутри здания бывшей школы. Друзья, освещая себе путь фонариком, последовали за ним.

Уже заходя в вестибюль, Максим краем глаза заметил движение с противоположной стороны улицы. Он резко обернулся и вперился взглядом в холодную тьму. Ничего. Показалось. Вполголоса обругав самого себя, он захлопнул дверь.

В здании, как и говорил Некрасик, никого не оказалось. Из старых парт и еще не сгнивших занавесок они соорудили лежанки, наспех набили желудки сойкой и, напялив на себя весь имеющийся гардероб, чтобы не замерзнуть ночью, улеглись. Дорога, даже если просто сидеть и ничего не делать, подчас выматывает почище тяжелой работы.

Егоров погасил фонарик.

– Такое ощущение, что я сам сегодня вместо лошадок скакал, – пожаловался он, устраиваясь на своем месте.

– Путь всегда труден, – философски заметил Некрасик. Зевнул и негромко захрапел.

Через некоторое время засопела Маринка. Юрка отпустил пару бездарных шуток по поводу выигранной Долговым нефтяной скважины и прохезанной квартиры и тоже стал извергать характерный присвист. Фрунзик вырубился молча.

А Максиму не спалось.

Бодун стал потихоньку сдавать позиции, поэтому удалось более-менее привести мысли в порядок.

Они проделали уже больше половины пути. Завтра – Омск. Потом еще один длинный – чуть больше семисот километров – перегон до Новосибирска, а там уже и Томск совсем рядом. Раньше Максим никогда не был восточнее Уральских гор и рад был бы посмотреть на новые места, на Сибирь, на тайгу. Только мешала дикая усталость, полное отсутствие комфорта, антисанитария и опасность стать жертвой разбойников.

Один раз они чуть было не попались – в пролесках, не доезжая до Ишима. Возле неприметной деревеньки с примыкающей проселочной дороги выскочили четверо всадников с АКП наперевес. Пневматический «калаш» – оружие серьезное, и не жильцы были бы они, если б не чистейшей воды удача: железнодорожный переезд. Некрасик, ополоумев от страха, стеганул лошадей, и карета помчалась прямо под колеса идущего на полной скорости локомотива. Хорошо, что машинист даже не посигналил, и шлагбаума не было, иначе бы лошади испугались и тогда – конец. На полном ходу карета перескочила через пути, чуть не порвав упряжь и рессоры. Позади с оглушительным грохотом понесся длинный грузовой поезд, и преследователи остались ни с чем. В погоню после того, как состав проехал, бандиты не бросились – видно, решили, что с такими придурками связываться себе дороже. Повезло? Безусловно! После этого Некрасик еще километров пятнадцать гнал лошадей во весь опор, а Максим с друзьями сидели в карете, вцепившись побелевшими пальцами в дверные ручки и не говоря ни слова. Будто хлипкие замки могли остановить головорезов…

Долгов вспомнил то свербящее ощущение под ложечкой, ту обреченность загнанного, беспомощного существа. Отчаяние жертвы. В груди дернулся неприятный холодок… Он открыл глаза.

На потолке прямо над ним подрагивал мутный отблеск. Сердце заухало.

Свет! Откуда?!

Максим тихонько встал и подошел к окну. С высоты второго этажа он увидел задний двор школы с еле различимыми пятнами луж. В одной из них отражалась луна. Долгов посмотрел на небо – в рваном разрезе облаков действительно виднелся уголок желтоватого глаза.

– Твою мать, – прошептал он вслух, прислушиваясь, как сердце постепенно возвращается в прежний ритм. – Большая сестра следит за мной… Тьфу!

Долгов вернулся на свою лежанку, укутался в занавеску, чувствуя, как футболка прилипает к спине и бокам. Чертовски, до ломоты в зубах захотелось вымыться. Не забраться в горячую пенистую ванну и даже не встать под прохладный душ – на подобные роскошные допущения воображения уже давно не хватало. Хотелось прыгнуть в речку и плескаться там до посинения. Но это тоже пока оставалось лишь мечтой. Реки здесь были холодные, а ветер грозил вмиг пронзить тело насквозь, поэтому никто не рисковал, чтобы не заболеть и не подвести всю команду. Туалет ограничивался ежедневным споласкиванием лица, рук и ног с последующим растиранием их засалившимся полотенцем да чисткой зубов пустой щеткой – паста кончилась. Хотелось надеяться, что в Омске доведется нормально помыться и купить хотя бы минимальный запас предметов гигиены.

А еще постоянно мучил холод. И если нестиранные носки еще можно было перетерпеть, то эта вездесущая каналья казалась абсолютно неистребимой. В первые дни путешествия Маринка начала покашливать, и ребятам пришлось по очереди жертвовать своими куртками, чтобы девчонка вконец не разболелась. Холод был жесток. Он подчас мешал есть, пить, говорить, спать и даже мыслить…

Максим подумал, как подобную жизнь может выносить Некрасик? Это же – сущий ад! Сначала до хрипоты зазывать на вокзале клиентов, затем уговаривать их воспользоваться услугами именно своей артели, а не какой-нибудь другой, а потом днями, неделями сидеть на козлах, глядя на дорогу слезящимися от ветра и мороси глазами. А ведь он еще совсем ребенок…

Кто-то смотрел на Долгова. Сзади.

Максим вдруг почувствовал этот пристальный взгляд всеми нервами. Враз! Глубокий и жуткий, как надрез скальпелем. Внутри заворочался мохнатый комок страха, все органы будто стали меньше размером, кровь на миг застыла в артериях, а потом хлынула с удвоенной силой!

– Паранойя, – прошептал Максим.

И тьма слегка шевельнулась у его изголовья.

Он вихрем слетел с лежанки, свалив соседнюю парту – координация движений еще не до конца восстановилась после вчерашней пьянки.

События разворачивались мгновенно. Темный силуэт не стал нападать, напротив – бросился к дверям, ведущим на лестницу. Максим, практически не раздумывая, – следом. Сзади донесся возмущенный возглас Егорова.