Константин Бояндин - Последний час надежды

Я запер дверь, прошёл назад, в гостиную. Ники так и стояла — в куртке, брюках, шарфе и тех самых туфлях.

— Что там? — поинтересовалась она. Я хотел было пожать плечами, как…

Я видел, как Фрейен подписывает этот пакет и отправляет мне. Видел его довольное лицо. Я едва успел перехватить это предприятие у южноафриканских конкурентов, я заплатил на двадцать миллионов больше, нежели собирался. Но Батистини сказал: сеньор, оно того стоит. Многие рабочие останутся с вами. Я постараюсь, чтобы остались все. И я ему поверил.

— Фрейен согласился на мои условия, — я отложил пакет в сторону. — Я приобрёл его завод за триста сорок миллионов, здесь личное письмо от него. Все бумаги мы подпишем завтра.

— Откуда ты знаешь? — Ники улыбалась. — Ты ведь не был уверен в точной сумме.

Глядя ей в глаза, улыбаясь в ответ, я протянул руку за ножиком для писем и взрезал внешний, защитный слой. Он тут же изменил цвет — был молочно-белым, стал радужным, как цвета побежалости. Вынул внутренний, обычный конверт, достал письмо, посмотрел на него, протянул Ники.

— Я видел, как он его подписывает, — я отвёл взгляд. — Или мне показалось, неважно.

— Хорошо, — она хлопнула в ладоши. — Ты уже умеешь видеть и умеешь находить. Теперь ты должен научиться выбирать осознанно. Завтра же и приступим.

— Завтра? Почему не сейчас?

— Брюс, который час?

— Часов пять, — предположил я. Она указала рукой на настенные часы.

Восемь часов двенадцать минут вечера. Ничего себе! Господин Фрейен и впрямь думал долго и основательно.

— Нельзя спешить, — Ники взяла меня за руку. — Идём. Тебе сейчас кажется, что ты всё можешь и всё осилишь?

— Да, — признался я. Так и было. Я не ощущал усталости, наоборот — прилив сил.

— Скажи это, — она сжала мою ладонь. Я улыбнулся.

— Скажи! — она перестала улыбаться. — Скажи вслух!

Я всё могу и со всем справлюсь, — едва я произнёс последнее слово, как испытал необычное чувство — словно ветер подул где-то внутри меня, в районе сердца — тёплый ветер, он приносил силы и свежесть. И сразу еж всё прошло.

Ники посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула.

— Это… ты? Это ты сделала?

— Нет, — она покачала головой. — Я даже не знаю, что ты почувствовал. Но это что-то приятное, правда?

Я кивнул.

— Можешь считать это знаком, — она подвела меня к двери, открыла её свободной рукой. — Или совпадением. Чем хочешь. Главное, что ты это почувствовал.

— Что теперь?

Она приложила палец к моим губам.

— Не спрашивай. Займись, чем хочется. Постарайся отвлечься от всего, что было. Тебе должно казаться, что ты просидел здесь несколько недель.

Если не лет! Я кивнул.

— Прогуляйся в парке. Сходи в кино. Посети казино. Я не знаю. Должна же быть у тебя тайная страсть! Не я! Я не тайная, — добавила она с улыбкой. — О нас с тобой все газеты пишут. Ты не боишься сплетен?

Я покачал головой. Раньше… не знаю. Теперь нет, не боюсь. Я другого боюсь, что даже в страшном сне не привидится репортёрам бульварных изданий.

— Может, вместе куда-нибудь сходим, Ники?

— Два часа, — она посмотрела на часы. — Я присоединюсь к тебе через два часа. Хорошо?

— Не хочешь узнать, куда я собираюсь?

— Думаешь, ты сможешь от меня скрыться?

Она улыбалась — но только губами. Глаза были совершенно серьёзны.

— Я попробую, — я выпрямился и отряхнул рукава пиджака.

Она помахала мне рукой и убежала из гостиной. Со всех ног.

Брюс, Ле-Тесс, 26 июня 2010 года, 22:30

Я просто бродил по ночному городу. Не тянуло меня ни в кино, ни тем более в казино. Раньше, в прошлой жизни, я обожал детективные фильмы и с удовольствием пошёл бы на очередное кино про Ван Хассена, сыщика без оружия. Сейчас… что-то другое занимало ум и чувства. Я вышел из отеля и пошёл, куда глаза глядят. Куда они только ни глядели! И куда меня только ни заносило.

Два часа прогулки мне показались двумя неделями. Время то ускорялось, то вновь замедлялось, иногда мне казалось, что с моей головой что-то очень неладно — люди и машины неслись вокруг, а я стоял, как статуя, почти ничего не слыша. И ещё — меня никто не замечал, не обращал внимания. Обходили, если я стоял на пути, но ничего более.

Как там Софи? Как Жан? Ники ни словом не обмолвилась, я одно понял — Жан в беспамятстве, в больнице. Значит, и Софи там же. Я ощутил лёгкое беспокойство. Почему Ники не даёт мне номер телефона Софи?

Почти немедленно позвонил мой мобильный. Я вздрогнул, так и не привык к этому звуку. Который раз хотел сменить мелодию, да никак не мог найти инструкцию.

— Брюс, возвращайся, — голос Ники. — Ты ничем не занят?

Я оглянулся — показалось, что Ники говорит из-за спины. И увидел огни на башенке отеля — она была видна. Странно — я вернулся и не успел того заметить?

— Нет, — я вновь оглянулся. — Сейчас буду.

— Тебя искали, — Ники указала глазами на телефон. — Скоро снова позвонят.

— Кто?

Она пожала плечами.

— Откуда ты тогда знаешь, что меня?

Она просто смотрела мне в глаза, улыбаясь. И я понял, откуда. Или почти понял.

Телефон зазвонил., ещё до того, как я взял трубку, я знал, кто это. Будь он проклят, я ведь уже считал, что избавился от него.

— Я знаю, где ты, — голос Поля звучал так, словно он стоял за дверью. — Мы приедем к тебе и этой лживой…

— Тебя нет, — я повысил голос, чтобы заглушить голос Поля и поднимающуюся волну ужаса. Словно ребёнок, в комнате которого по ночам обитали разнообразные чудища — и нужно было вылезти из кровати и дойти до двери. — Тебя нет, ты мёртв, и никогда больше не позвонишь… — я не помнил, что именно говорил — не Полю, конечно, я обращался к самому себе. Ноги становились ватными, слабость накатывала волнами.

— Тебя нет, — с той стороны трубки молчали. — Возвращайся в ад, или откуда ты звонишь. Больше ты никогда никому не позвонишь. — Я повесил трубку.

Слабость отступала — так же, как и накатывала — волнами возвращались силы. Только ноги всё ещё были ватными.

— Ты уже понял, когда он звонит тебе? — Ники взяла меня за плечо. — Ты понял? Это важно!

Да. Теперь я понял — как только я хоть немного начинал беспокоиться за Софи. Я не мог вытравить до конца картины того, что она в руках у…

— Прекрати! — Ники силой развернула меня лицом ко мне. — С ней всё в порядке. Никто из них никогда не сможет причинить ей зло.

Я кивнул. Слабость вновь возвращалась.

— Скажи это! — Ники сжала оба моих плеча, сильно — словно клещами. Боль привела меня в чувство. — Скажи это вслух!

— Они никогда не смогут поймать её, — повторил я, словно попугай. — Они не смогут причинить ей зла.

Ники кивнула, отступила, и… с размаху ударила меня ладонью по лицу.

Мне показалось, что в комнату ударила молния. Чувства обострились, стало ярко, словно в комнате вспыхнули сотни вспышек — белый магниевый свет. Слабость и страх смыло, как и не было. Я отступил на шаг, прижал ладонь к щеке.