Орсон Кард - Песенный мастер

— Нам нужно было удостовериться.

— Да, — согласился Майкел. — Вам нужно было удостовериться. И мы, конечно же, так до сих пор и не уверены. Если эти барьеры в сознании были поставлены его учительницей, почему же он не может вспомнить дни собственного плена? Мы же можем сделать заключение, что некоторые блоки поставлены еще в Певческом Доме, а некоторые — его похитителями. И что мы можем с этим сделать?

— Давайте отошлем мальчика в Певческий Дом назад, — предложил Управляющий.

На лицо Майкела было страшно глядеть. Все было так, будто он хотел кричать, но пытался ничего не говорить то, чего собирался, чтобы выжить в опаляющей его страсти. Поэтому он не раскричался, а только, после упорной внутренней борьбы, сказал:

— Управляющий, чтобы второй раз я подобного предложения не слыхал ! Понимаю, что может это и будет необходимым, но сейчас я желаю, чтобы мою Певчую Птицу мне вернули!

— Мой Повелитель! — сказал Капитан. — Все эти годы ты оставался в живых, потому что не предпринимал подобного риска.

— Пока Анссет сюда не прибыл, — с болью ответил ему Майкел, — я понятия не имел, ради чего я оставался в живых.

Капитан склонил голову. Зато Управляющий уже подумал про другой аргумент, но ничего не сказал, а лишь сильнее задумался.

— Приведите его ко мне, — приказал Майкел, в открытое место, чтобы каждый мог видеть, что я вновь принимаю Певчую Птицу к себе, что на нем нет никакой вины. Через два часа.

Капитан с Управляющим вышли, а Майкел сидел сам перед своим камином, опустив подбородок на скрещенные руки. Он чувствовал себя ужасно постаревшим, у него болела спина, и он пытался мурлыкать мелодию, которую частенько напевал Анссет. Только голос у него был тоже старый и скрипучий, поэтому вскоре он бросил это занятие. Языки пламени двоились перед его глазами, а Майкел думал о том, как бы это могло быть, если бы ангелоподобный Анссет взял лазер и направил бы ему прямо в сердце. Он бы и не знал, что делает, напомнил сам себе Майкел. В своем сердце он оставался бы таким же невинным.

Но когда он опомнился бы, я был бы мертв.

Управляющий с Капитаном шли вместе забирать Анссета из камеры, в которой тот провел последние четыре дня.

— Он желает, чтобы ты пришел.

Анссет уже восстановил свое Самообладание, когда спросил:

— А я сам готов?

Они ничего не могли ответить, что само по себе было достаточным ответом.

— Тогда я идти не могу.

— Он сам отдал такой приказ, — сказал на это Управляющий.

— Мне нельзя, если мы не знаем, что же спрятано в моей голове

Капитан похлопал Анссета по плечу.

— Весьма верноподданническое отношение. Но единственное, что мы смогли обнаружить, это несколько блоков, поставленных твоей учительницей.

— Эссте?

— Да.

Анссет улыбнулся, и вдруг в его голосе прозвучало доверие:

— Тогда все в порядке. Она желала Майкелу ничего, кроме добра!

— Но ведь это только некоторые блоки.

После этих слов улыбка покинула лицо мальчика.

— Но ты все равно пойдешь. Он ожидает тебя на приеме меньше, чем через два часа.

— А мы не можем попробовать опять?

— Эти попытки опять могут ни к чему не привести. Если кто и поставил блоки в твоем сознании, о сделал это хорошо. И Майкел не может ждать дольше. У тебя нет выбора, Анссет. А теперь пошли с нами.

После этого Капитан поднялся. Он ожидал, что его будут слушаться, и Анссет, действительно, последовал за ним. Вместе они прошли в комнаты стражи, имеющие выход прямо в зал приемов. Здесь Анссет настоял на том, чтобы его обыскали самым тщательнейшим образом, проверили на все возможные яды и виды оружия.

— И обязательно свяжите мне руки, — сказал мальчик.

— На этом Майкел не настаивал, — заметил Капитан, но Управляющий лишь кивнул и сказал: — Мальчик прав.

Вот почему на руки Анссету надели наручники, которые тут же стянули его локти и запястья. Металлические стержни отделили скованные руки от спины ровно на двадцать сантиметров, что было неудобным уже с самого начала, и становилось невыносимым с ходом времени. Вдобавок мальчику сковали и ноги.

— И еще поставьте охранников с нацеленными лазерами, чтобы у меня не было ни малейшей возможности схватить оружие.

— А ты знаешь, — сообщил Капитан, — что мы еще можем найти твоих похитителей. Мы уже идентифицировали акцент. Ирландия.

— Никогда не слыхал про такую планету, — сказал Управляющий.

— Это остров. Здесь, на Земле.

— Еще одна группа борцов за свободу? — презрительно спросил Управляющий.

— Обладающие еще большей наглостью, чем у большинства других.

— Но одного акцента для поисков еще мало.

— Все равно, продолжать будем, — чтобы закончить тему, сказал Капитан.

— Пора, — сообщил им появившийся в двери слуга.

Все вместе они покинули комнату охранников и прошли через обычную охранную систему, детекторы которой могли выявить металл и большинство распространенных ядов; охранники тщательно обыскали их, в том числе и Анссета, потому что им было приказано не делать исключений.

А после того Анссет прошел еще через ряд дверей и вошел в громадный зал. Когда здесь были студенты, большая часть зала оставалась пустой, сидения для посетителей были собраны возле трона. Теперь же задействовано было все пространство, гости с десятков планет ожидали, стоя у стен, чтобы представить собственные просьбы, возложить дары или пожаловаться на действия имперской полиции или чиновников. Майкел сидел на своем троне в конце зала. Ему не нужно было ничего больше, чем простой, хотя и элегантно сделанный стул — никаких возвышенных подиумов, никаких ступеней, ничего, кроме собственного бремени и достоинства, чтобы подняться над всеми окружающими. Анссету никогда еще не приходилось проходить к трону с этого конца зала. До сих пор он всегда становился рядом с Майкелом, всегда выходил к трону сзади, так что теперь ему стало ясно, почему многие, прошедшие столь долгий путь, начинали дрожать, когда доходили до конца. Все взгляды были устремлены на мальчика, когда он проходил мимо собравшихся, а сам Майкел мрачно глядел на него со своего трона. Анссету так хотелось побежать к нему, обнять, петь песни и наконец-то найти удовлетворение в том, что Майкел снова примет его к себе. Но в то же время он знал, что в его голове могут скрываться приказания убить сидящего на троне старика.

Мальчик приблизился на десяток метров к трону и привстал на колено, склонив голову.

Майкел поднял свою руку, как того требовал ритуал признания. Анссет уже слыхал, как Майкел смеялся над всеми этими ритуалами, когда они оставались одни, но теперь величественность установленных привычек помогала Анссету хранить спокойствие.