Журнал «Если» - «Если», 2011 № 10

— Другие поднимались выше?

— Да. Несколько месяцев назад воздухоплаватели Чарлз Грин и Спенсер Раш достигли пяти миль. Однако они обнаружили, что на такой высоте практически невозможно дышать, и сочли, что выжили чудом.

— Пять миль. Сравнимо с самыми высокими горами к северу от Индии.

— Я знаю.

— Так мы можем это сделать?

— Повторяю, это очень опасно.

— Четверть века назад я сражался с Наполеоном. Неужели воздушное путешествие опаснее обмена залпами с его солдатами?

— Смерть есть смерть, какова бы ни была ее причина. Зачем подниматься на пять миль в поисках ее?

— Потому что на такой высоте мы, возможно, еще больше проясним разум Ангелики. Она, вероятно, даже сумеет заговорить. Завтра будет новый полет на разогретом воздухе, но стройте чертежи своего шарльера.

— Вы сознаете, что водород взрывоопаснее пороха?

— Разумеется, мистер Паркс, я человек науки. Пошлите мне счета за все, что вам понадобится.

— Значит, я остаюсь у вас на службе? — спросил я.

— Да, стол и кров, плюс любая ставка, какую вы берете за свои прогулки. То же касается и ваших людей.

Той ночью мне снились сны весьма зловещие. Разум затопили видения огромных сверкающих предметов, скользивших в черноте, и гроздьев огненных вспышек, превращавшихся в мерцающие облака блесток. Я проснулся не столько разбитый, сколько озадаченный.

Сны врезались в память. Но еще больше сбивало с толку то, что у меня появились и другие воспоминания, которых не было в тех снах. Эти полнились прекрасными городами с элегантными хрустальными башнями и широкими бульварами, однако все были усеяны мертвыми телами. На многих красовались портупеи и пояса, золотые галуны, церемониальные мечи и даже шлемы. Возможно, это они построили города. Существа, одетые не в ткани, а в мех.

Мы совершили еще с десяток подъемов на разогретом воздухе, пока изготавливали баллонет для водорода. Нам не удалось достучаться до Ангелики, но всякий раз во время подъема мой разум затопляли видения. Я молчал, потому что практичным людям видения не положены, а мне хотелось сохранить доверие Лорда Гейнсли. Кто пожелает путешествовать на корабле, капитан которого уверяет, будто способен наблюдать водяных чертей, русалок и гарпий? Могу сравнить мои видения лишь с пролистыванием книг, на выбор взятых из шкафа. Никакой полной картины, только обрывочные фрагменты.

Водород нам поставили с газового завода на окраине Лондона, что сэкономило расходы на покупку реактора и химикатов. В первый свой водородный полет мы отправились в предрассветных сумерках и оставались на высоте в четыре мили всего четверть часа, потому что лорд Гейнсли быстро ослабел, а потом и вовсе потерял сознание. Я поспешно опустил шар. Очнувшись, его светлость признался, что его легкие ослаблены каким-то детским недугом. С другой стороны, состояние Ангелики сильно улучшилось уже от краткого пребывания в разреженном воздухе, она даже нацарапала в блокноте несколько значков и диаграмм. Увы, мы не смогли разобрать их смысл.

По пути вниз у меня возникло несколько идей. Лорд Гейнсли сетовал, что легкие не позволяют ему находиться на высоте четырех миль. Я предложил поднять Ангелику на пять и вернуться с докладом о том, что она делала, но он и слышать не пожелал. Он непременно должен был присутствовать!

— Если бы я мог подняться сам, — вздохнул он.

— Невозможно. Даже на четырех милях мы живем взаймы. Вы — в особенности.

— Грин и Раш сумели.

— Ненадолго. И едва спаслись.

— Но все-таки выжили.

— Потому что поспешили спуститься. Люди должны постепенно свыкаться с очень большой высотой. Монтаньяры, с которыми я разговаривал, рассказывали, что на это уходят недели.

— Найдите способ. Я оплачу все ваши расходы. И двести фунтов сверху.

— Я много читал о природе воздуха, сэр… Вы, возможно, слышали про эксперименты со стеклянными сосудами и свечами. Зажгите в одном свечу, и она погаснет, когда закончится кислород. Поместите в этот истощенный воздух мышь, и она вскоре задохнется.

— Продолжайте.

— Меня как воздухоплавателя интересует феномен удушья. Я поставил такой эксперимент, потом подал в сосуд с истощенным воздухом немного чистого кислорода. Мышь ожила.

Лорд Гейнсли некоторое время раздумывал, потом радостно улыбнулся.

— Насколько тяжелым будет механизм для подачи кислорода? — наконец спросил он.

— Только бак, несколько трубок, вентилей и перекрываемый спускной желоб.

— Так постройте его! Работу и материалы я оплачу.

— И премия в двести фунтов?

— Она ваша.

Проблема, как выжить на экстремальной высоте, отняла у меня все последующие дни. Кислород — ключевой компонент воздуха, дающего нам жизнь, но занимает он только одну из пяти частей объема. Придумайте, откуда взять воздух, который на пять частей состоял бы из кислорода, — и подняться на восемь миль, возможно, удастся. Я нанес визит в «Пневматические системы Даркингтона и сыновья» и в «Шеффилдские вентили». Джереми Даркингтон был одних лет с лордом Гейнсли, но одевался как мастеровой и говорил на смеси кокни и йокширского. Он был умелым слесарем, составившим состояние на том, что поставлял вентили для паровозов.

Он сидел за своим столом, пока я распаковывал химикаты. Откупорив бутыль, налил в склянку немного жидкости, потом открыл пузырек с темно-пурпурными кристаллами. Уронил один в стакан, где тот начал обильно пузыриться.

— Перманганат углекислого калия, если его добавить к перекиси водорода, высвобождает кислород, — объяснил я, пока у нас на глазах реакция превращала жидкость в зеленовато-пурпурную пену.

— Эту реакцию я знаю, — ответил он.

Тогда я разложил перед ним чертежи.

— Мне нужен аппарат для его производства. Перекись будет поступать вот сюда, квасцы калия — сюда. Когда они вступят в реакцию, кислород поступит через трубку, а когда химикаты израсходуются, раствор будет сливаться через вот этот кран, прежде чем загрузятся свежие ингредиенты для производства нового кислорода.

Он изучил чертежи, почесывая время от времени в затылке, потом кивнул.

— Построить можно, но какой толк? Кислород-то повсюду.

— У меня есть устройство, которое требует чистого кислорода.

— Сколько будет стоить аппарат и сколько времени потребуется на его изготовление?

— Работенки сейчас немало… тридцать фунтов. Как раз надо делать клапаны для новой партии паровых котлов мистера Стефенсона… Ну, две недели…

— Идет! Пришлите мне счета.

В теории мой аппарат казался вполне работоспособным, однако единственной возможностью испытать его станет полет. Рискованное дело. Но все же оно того стоит.