Грэхэм Мастертон - Колодцы ада

Рета сказала:

- Я не знаю. Я думаю, здесь есть какая-то связь. Но мы не должны приходить к незрелым заключениям. Только потому, что Остин почувствовал запах рыбы в 1925 году и Элисон Бодин учуяла рыбу вчера, мы не должны думать, что установили научную связь, которая не подлежит сомнению. Множество вещей пахнут рыбой, в том числе и сама рыба. Ты знаешь, как пахнет перегревшаяся штепсельная вилка?

- Я знаю, что в доме Бодинов не было перегревшихся вилок, - сказал я ей. - И я не думаю, что у пациента Остина на берегах реки Махднади была перегревшаяся вилка, если только, конечно, на голове у него не было электрических пробок.

Рета не засмеялась. Вместо этого она сказала:

- Я знаю, что есть соблазн сделать из этого вывод, но этого делать не следует. Ситуация слишком серьезная, чтобы делать ошибки. Надо сделать еще не один десяток анализов, прежде чем что-нибудь прояснится.

- А что рисунки Остина? - спросил я. - Твой преподаватель помнит, что на них было?

- Так, местами. Это были просто наброски рук и суставов. Детали вырисованные и аккуратные, но не очень запоминающиеся.

- Какая жалость, что отчет потеряли, - повторил я.

- Я понимаю, - сказала Рета. - Я даже звонила в библиотеку и заставила их поискать, кто их взял. Но архив не простирается до 1925 года. Они списали его как украденный.

Я допил виски.

- Я думаю, пока это все, что есть. Пока, конечно, не получили отчета о вскрытии и не слазали в колодец. Как насчет пообедать?

- А ты не пойдешь спать?

- Не-а. У меня плохие сны. И не люблю спать один, я уже говорил. Как насчет "Айрон Кети" в час?

- Хорошо, - согласилась Рета. - Только не давай мне слишком много вина.

- Конечно, не буду, - заверил я ее. Мне нет нужды напаивать девушку, чтобы произвести на нее впечатление.

- А я об этом и не думала, - парировала Рета. - Просто мне сложно работать под парами алкоголя.

- Доверься мне, ученый ты человек, - сказал я. - Увидимся позже.

"Айрон Кети" - это ресторан в колониальном стиле, расположенный в элегантном белом здании в нескольких милях к северу от Нью-Милфорда. Это такое место, где можно обедать часами в окружении престарелых матрон из Коннектикута, которые носят эластичные чулки и белые волосы которых уже редеют. В это время туда-сюда носят тарелки с аккуратно разложенными и хорошо приготовленными салатами, авокадо, и вообще царит спокойная аристократическая атмосфера.

Рета и я сидели за столиком у окна, потягивая белое вино и смотря на багряные склоны осеннего сада.

Рета была привлекательна, как никогда. В сером свете осеннего неба ее карие глаза стали полупрозрачными, а почти белые волосы сияли мягко и притягательно.

Я сказал:

- Не могу себе представить, как ты встречаешься с Поросенком Пэкером.

- Ты ревнуешь?

- А что, нельзя?

- Ну, - сказала она, мягко улыбнувшись, - ревность - это самое разрушительное чувство. Оно разрушает того, кто ревнует, а также и того, кого ревнуют.

- Я не сгораю от ревности, - сказал я, смотря на нее сквозь край бокала, - просто немножко ревную. И удивлен тоже. Я не понимаю, чего не в состоянии дать я, что может дать этот болван. Не говоря, конечно, о пятидесяти фунтах выпирающих отовсюду мышц.

Она опять улыбнулась и отвела глаза.

- Может, меня привлекают выпирающие мышцы, - сказала она. - В конце концов, многих мужчин привлекает выпирающая ткань на груди.

- А что такого есть в выпирающей на груди ткани? - поинтересовался я, и, наверное, несколько громче, чем следовало. Старая леди в фиолетовой шляпе повернулась и уставилась на меня сквозь свое пенсне. Я одарил ее успокаивающей улыбкой и прошипел:

- Пэкер - жуткий болван и вдобавок совершенно необразованный. Он говорит фразами из мыльных опер: восклицательный знак после каждого предложения.

Рета пожала плечами.

- По крайней мере, он неопасный.

- Неопасный? Что это означает?

Подошла официантка с порцией бифштекса для меня и запеченной рыбой для Реты. Я бы в такой момент не смог есть рыбу, но, похоже, ученые менее щепетильны, чем обычные люди. Посыпав рис перцем, я откусил кусочек бифштекса с помидором, все еще ожидая ответа Реты.

- Понимаешь, - сказала Рета, протягивая руку за куском хлеба, безопасность есть противоположность опасности.

- А я опасен, так?

Она кивнула.

- Для меня, наверное, да.

- А что во мне такого опасного?

Я самый мирный человек во вселенной.

Она выдавила лимон на рыбу и начала есть.

- Я думаю, ты привлекателен, - сказала она, не поднимая головы. - Но еще мне кажется, что ты зациклен исключительно на своей жизни. Ты занят собой и мог бы легко ранить кого-нибудь вроде меня, ранить сильно, даже не осознав, что ты сделал это.

Я не отвечал долгое время, пережевывая бифштекс. Затем я отпил еще немного вина и тихо сказал:

- Тебя я бы не обидел ни за что на свете.

- Ты можешь не хотеть этого, но все равно выйдет так. Я знаю твой тип мужчины. Ты как будто не воспринимаешь ничего серьезно. Сначала все хорошо - каждая девушка любит посмеяться. Но приходит время, когда ей хочется быть уверенной, что относясь к жизни несерьезно, ты хотя бы ее воспринимаешь всерьез. Чувствуешь, куда я клоню?

Я перегнулся через край стола и положил свою руку на ее.

- Я могу серьезно к тебе относиться, - сказал я просто. - Какие доказательства тебе нужны?

- Не знаю. А какие у тебя есть?

Старая леди в фиолетовой шляпе явно подслушивала наш разговор с растущим интересом. Я выпрямился на стуле и холодно уставился на нее. Она наклонилась над тарелкой и принялась преувеличенно тщательно ковыряться в ней вилкой.

- Заканчивай обед, - сказал я Рете. - И поехали домой. У меня горит огонь и в морозилке лежит бутылка "Себлиса". Единственно, чего я не сделал, - не убрал кровать.

Она долго смотрела на меня. Серые тучи рассеялись немного, и в помещении стало светлее; солнце пробивалось через сухие листья на березах. От нее пахло духами "Гуччи" и она выглядела так тепло и восхитительно, что мне захотелось перегнуться через стол и поцеловать ее прямо здесь.

- У тебя встреча с Дэном в половине третьего, - сказала она.

- Ну, и?.. Я успеваю. Это вверх по дороге, тут близко.

Она облизала губы кончиком языка.

- Мне нужно вернуться в лабораторию и закончить анализы. Дэн с меня шкуру спустит, если я не сделаю этого.

- Я улажу это с Дэном, - сказал я. - Это важнее, чем анализы воды.

Она положила вилку.

- Ты разве не устал? - поинтересовалась она.

- Ты пытаешься отговорить себя от этого?

- Нет, - сказала она. - Я так не думаю.

- Тогда, - сказал я ей, - заканчивай обед и поехали.

Мы почти не разговаривали, доедая рыбу и бифштекс и допивая вино. Мы смотрели друг другу в глаза, все взвешивая, подсчитывая, проверяя, допытываясь. Потом, закончив обед, мы пошли к выходу, и я заплатил, забрав спички и засунув в рот конфету-холодок. Выйдя из ресторана, мы пошли к машине, как два любовника во французском кино, проверяя силу ветра и свои чувства.