Игорь Астахов - Чужая дуэль

Селиверстов, тяжело дыша открытым ртом, кивнул головой и прохрипел:

— Да вроде отпустило… Закурить дай.

Околоточный трясущимися грязными пальцами схватил папиросу и сломав две спички смог прикурить только с третьей попытки,

Я дождался, пока он несколько раз жадно затянется, затем спросил:

— Когда загорелось?

Селиверстов устало откинулся на спинку, прикрыл глаза:

— Часа в два по полуночи. Меня колокол с каланчи разбудил. И так сердце защемило, сразу понял — беда приключилась. Пока прибежал, полыхало уже так, близко не подойти. Причем, — он внезапно подался вперед и схватил меня за грудки, — со всех сторон! Одновременно! Смекаешь?!

— Да что тут непонятного? — я с трудом оторвал пальцы околоточного от одежды. — Считаешь, поджог?

— А как ты думаешь? — горячился полицейский, брызгая слюной. — Полвека со дня постройки ни одного пожара! А тут сразу со всех сторон!

— Значит, действительно подожгли, — оставалось резюмировать мне. — И я даже знаю почему.

— Да-а-а-а? — недоверчиво протянул околоточный. — И почему же?

— Про копии уголовных дел кто-нибудь кроме тебя знал? — ответил я вопросом на вопрос.

Селиверстов непонимающе посмотрел на меня:

— Да многие знали… Хотя, — он поднял глаза к потолку. — А ведь кроме Колесникова, пожалуй, и никто. Он, как самый грамотный их писал. Остальным и дела до них никакого не было. Своих забот полон рот.

— Ну, что? Доходит? — хлопнул я его по бедру.

Полицейский согнулся, упер локти в широко разведенные колени, обхватил голову руками и надолго застыл.

Я приоткрыл дверь, выбросил окурок и продолжил:

— Все складывается один к одному. Сначала убивают курьера и пропадают оригиналы уголовных дел. Но, остаются копии. Причем злоумышленник точно знает, что хранятся они в твоем сейфе. Видимо, — я ободряюще похлопал Селиверстова по плечу, — убивать начальника полицейской части слишком накладно, поэтому гораздо проще спалить здание вместе с копиями. А не в меру исполнительного околоточного надзирателя начальство само на клочки порвет. И дело в шляпе. Правильно?

Селиверстов, не поднимая головы, только тоскливо застонал в ответ.

— Кстати, — задумчиво побарабанил я пальцами по сиденью, — ты вроде Никодима перед пожаром потерял? Когда он объявился?

— На пожаре и встретились, — наконец разогнулся околоточный. — Он первым из наших прибежал. Даже успел кой-какие бумаги вытащить.

— Ты смотри? — вроде как неподдельно изумился я. — Какой молодец. Прямо герой. Ранение вон, гляжу, получил.

— Это ты про его голову перевязанную? — Селиверстов вытряхнул из моей пачки очередную папиросу. — Так это совсем другая история.

— Расскажи. Очень мне любопытно, — я поднес ему горящую спичку.

— Да что там рассказывать? — глубоко затянулся околоточный. — Возвращался он накануне вечером домой. Решил проулком срезать. Там-то его и подстерегли. Дубьем так отходили, что он до самого утра без памяти провалялся, когда я его как раз искал с бумагами в департамент отправить. Когда очнулся, кое-как до дому дополз. Толком еще оклематься не успел, а тут пожар.

— И ты поверил этой сказке? — я не выдержал и захихикал.

— Ты к чему клонишь? — вздернулся Селиверстов

— Все к тому же, Петя, все к тому же, — я повозился, устраиваясь удобнее. — Вот ты сам рассуди, про копии уголовных дел, кроме тебя знал один Колесников. Верно?

Околоточный кивнул.

— Дальше, — задушевным тоном продолжил я. — Когда возникает необходимость отправить курьера с этими самыми злополучными делами, Никодима так кстати избивают неизвестные. И свидетелей нападения само собой нет. А ведь он наверняка знал, что в первую очередь ты его курьером выберешь. Согласен?

— Ну да, — вынужден был согласиться нервно кусающий губы Селиверстов.

— Но не мог он предположить только одного, что ты возьмешь и отдашь копии мне. Поэтому, со спокойной душой подпалил часть. А чтобы никто ничего не заподозрил, так геройствовал на пожаре. Как тебе мой вариант развития событий? — прихлопнул я ладонью по сиденью.

Околоточный заторможено вытер испарину со лба, пробормотал под нос:

— В голове не укладывается. Никодим?.. Да нет, быть этого не может…

Я криво усмехнулся:

— В жизни, Петр Аполлонович, чего только не бывает. Пора бы привыкнуть… Давай-ка я тебя домой отвезу. Здесь все равно уже делать нечего. Сам же двинусь их высокопревосходительство Александра Юрьевича Прохорова обхаживать, чтобы он за тебя слово Бибаеву замолвил. Теперь мы точно в одной упряжке. Больно уж тебя активно со свету сживают, а мне это категорически не нравится. Значит, попробуем этим деятелям помешать.

Селиверстов промолчал, только посмотрел на меня с сомнением и надеждой…

Всю обратную дорогу до имения, куда я добрался в девятом часу утра, мне было не по себе, томило нехорошее предчувствие. Выпрыгнув на ходу из экипажа, я со всех ног рванул наверх.

Дверь в мою комнату была распахнута настежь, а внутри все перевернуто вверх дном. Я осторожно шагнул через порог, с замиранием сердца осмотрелся и облегченно перевел дух. Тайник с сейфом остался в неприкосновенности.

На внушительную нишу вентиляционного хода за камином я совершенно случайно наткнулся в первый же вечер проживания в доме. В глаза бросилась парусившая на сквозняке ткань, которой вместо обоев были обиты стены. Тогда, кроме толстого слоя пыли и десятка дохлых пауков, я больше ничего в ней не обнаружил и до поры забыл про находку.

Зато когда мне понадобилось куда-нибудь пристроить сейф, то лучше места не нашлось. А после восстановления первоначального вида покрытия стены и дополнительной маскировки журнальным столом, обнаружить тайник стало возможным только с применением металлоискателя.

Теперь я стоял посреди разгрома и тихо радовался своей предусмотрительности. А то, что искали копии уголовных дел, сомнений не оставалось, потому как открыто лежавшие деньги остались в неприкосновенности.

Собравшись вызвать прислугу для наведения порядка, в дверях я столкнулся с Прохоровым. Одетый в домашний халат хозяин дома, поджав губы, неодобрительно разглядывал бардак, царивший внутри комнаты.

— Позвольте полюбопытствовать, Степан Дмитриевич, а что здесь произошло? — сквозь зубы, недовольно процедил он.

— Доброе утро, Александр Юрьевич, — не обращая внимания на его тон, почти весело приветствовал я Прохорова. — Полагаю, кто-то, воспользовавшись моим отсутствием, навел порядок сообразно своим представления.

— То есть, вы хотите сказать, что комнату обокрали?! — не принимая моей игривости, вскипел вельможа.

— Не то, чтобы обокрали, — я всем видом демонстрировал невозмутимость, — Скорее обыскали… Кто-то в этом доме слишком много знает. И при этом он очень, я бы даже сказал, слишком, шустрый.