Евгений Прошкин - Загон

Случай был самый что ни на есть подходящий. Андрей пребывал в прострации, к тому же здесь был Вадик, а двое подозреваемых - это лучше, чем один.

Илья сунул пальцы между пододеяльниками и уже нащупал жесткий угол кредитки, но в этот момент где-то внутри зазвенел тревожный колокольчик. Отдернув руку, он быстро притворил дверцу и напряг слух --Вадик с Андреем продолжали клацать посудой.

Значит, это были не шаги. Илье показалось - кто-то идет, но нет, это было нечто иное. Он снова повернулся к шкафу и нерешительно замер. Что-то ему мешало. Что-то странное и новое - пугающе новое.

Он... он просто не хотел воровать у Андрея. Вернее, - желание было - не столько украсть, сколько купить ботинки, однако поверх этого желания наслаивались неведомые ранее чувства - жалость и стыд.

- Лучше б ты печенья притащил, - повысив голос, сказал Андрей.

Вместе с Вадиком они заносили в комнату чашки, тарелки и пузатый керамический чайник. Илья помог им все это расставить и подцепил кусочек сыра. Сыр был отвратительный.

- Погодите садиться, - обратился к ним Андрей. - Завтра же у нас День Единения, да? Пока не передумал...

Он подошел к гардеробу и, распахнув левую дверцу, порылся в белье.

- Где же она?.. Была тут... А, вот! Вот она, - он достал карточку и торжественно положил ее на стол. - Четыреста крепов. Их ведь можно разделить?

- Ты что это удумал? - настороженно спросил Илья.

- Вадику - на кисточки, тебе... не знаю. Одеколон какой-нибудь?.. Каждому по двести, - объявил Андрей. - С праздником, мужики. Завтра надо было, да завтра, боюсь, настроение пропадет. Зажму.

- Нет, - твердо сказал Вадик. - Спасибо, но нет. На кисти мне хватает.

- Я тоже не возьму, - подал голос Илья.

- Копил я на терминал... Но не судьба. Зачем он мне? Люди не меняются. Рожденный чером... как там дальше? Забыл... Так что не кочевряжьтесь и берите.

- Ну ты, Андрюха!.. - восторженно пробормотал Вадик. - Нет слов, одни междометия... Тогда я тебе картину подарю. Бери, какая понравится. И краску. Ты же хотел для этого... своего... Будет тебе завтра краска, самая лучшая. И тебе, Илья, тоже картину. С праздником!

- А я вам что?.. - растерялся Илья. - Мне и подарить-то нечего.

- А ты человек хороший. Это и есть подарок, - сказал Андрей.

- Спасибо, но этого маловато. Хороший!.. Нашли, тоже, хорошего. Во!.. Вот я вам чего подарю! Вы в центре давно не были?

Вадик с Андреем синхронно почесали затылки.

- Ясно. День Единения надо не в блоке встречать, а в городе. Здесь вы такого не увидите. Буду у вас экскурсоводом. Надо же деньги отрабатывать! Пожав друг другу руки, они сели пить чай. В новостях рассказывали о грандиозных приготовлениях к завтрашнему празднику. Андрей и Вадик зачарованно смотрели в монитор, Илья же не сводил глаз с кредитки.

Нельзя сказать, чтоб Илье ничего не дарили, но ни один из подарков не доставлял ему такого удовольствия. И это его печалило.

* * *

Вызов пришел глубокой ночью, между четырьмя и пятью часами. Монитор включился и начал увеличивать яркость, пока Белкин не ответил.

- Да... чего надо?.. - бросил он, щурясь и натягивая одеяло к подбородку.

- Извините, Иван Петрович, - сказала дежурная по участку. - Извините, что разбудила, но вы приказали в любое время.

-Да...

- Эйнштейн Григорий Исаакович...

- Да?! - рявкнул Белкин, окончательно просыпаясь. - Я же велел охрану!..

- Охрана и сообщила. Он сам, Иван Петрович, он в окно выбросился.

- Это точно? Точно сам?

- Точнее не куда, два свидетеля. И еще есть записка. Транслировать?

- Что спрашивать-то?!

Дежурная исчезла, и на экране появился листок серой бумаги, исписанный по диагонали:

"Дорогая неотложка! Ухожу по собственной воле, не дожидаясь твоего палача. Ухожу, чтобы попасть в ад и отдохнуть от тебя, от себя, от этой жизни. Надеюсь, в аду будет лучше. Там мы с тобой и встретимся. Г. И. Эйнштейн, чер".

- Ох ты, черт!.. - выдохнул Белкин.

Он утер лицо и, отбросив одеяло, сел на кровати. На часах было почти пять. Почти утро. Праздник начинался паршиво.

Глава 7

Пятница, утро

-Не бойтесь, - сказал Илья. - Здесь такие же люди, как и мы. ИС у них повыше, ну и что? Это на лице не написано. Но если будете вот так смотреть...

- А как мы смотрим? - спросил Вадик.

- Как звери в клетке. Лоб не морщить, брови раздвинуть! И ничего не стесняйся. Сделал что-нибудь неправильно - не вздумай краснеть. Сделай еще раз, пусть все увидят, что это не промах, а индивидуальность. Убогим людям это нравится.

- Кто убогие-то?'

- Они, Вадик, они. Будешь думать иначе - лучше сюда не соваться. В городе средний балл - пятьсот, а у тебя пятьсот десять, понял? Внуши это себе как следует.

Муниципальный автобус заехал на стоянку возле большого объездного кольца и пшикнул дверьми. Водитель в зеркало наблюдал, как трое черов отлепились от окна и вышли на улицу. Салон опустел. До конечной доезжали лишь те, кто хотел попасть в город, - таких бывало не больше двух-трех за день, и они всегда вызывали интерес.

Водитель проследил, как черы поднимаются к трубе надземного перехода, и вывернул руль. Затем с привычной завистью посмотрел на разноцветные крыши по ту сторону от кольцевой и направился обратно в блок. Ничего, кроме крыш, из кабины он не видел, но ему хватало м этого.

За дорогой находилась еще одна стоянка, тоже для общественного транспорта, но совсем другая. Половину тротуара занимал прозрачный голубой козырек. Под навесом оказалось несколько кресел - гораздо удобней тех, что выдавались в гуманитарной лавке под видом домашней мебели. Тут же, возле козырька, выстроилась шеренга торговых автоматов, оформленных так, что от одного взгляда на них рот наполнялся слюной.

- Дорого, - сказал Илья. - На остановке ничего покупать не будем.

Андрей приблизился к автомату с большим бутербродом за прозрачной стенкой и медленно провел рукой .по этикеткам.

- "Колбаса, сыр, салат, горчица, майонез", - прочитал он. - "И хрустящая булочка"... Сыр такой же мерзкий, как у нас?

- Кто его купит, мерзкий?

- И сколько это стоит?

- Меньше вопросов. Там все написано.

Рядом с прорезью для карты Андрей нашел ценник;

"-10 к/п".

- Десять кредит-пунктов... Славно. Мне за эту "хрустящую" три смены работать, даже больше. Ровно двадцать часов корячиться. Славненько.

Автобус подошел минуты через две, и он так же отличался от автобусов в Бибиреве-6, как и остановка. В том числе - тем, что в нем надо было платить.

Андрей трижды сунул кредитку в щель у двери и трижды увидел сообщение: "-7 к/п". С карты списали двадцать один креп - как за два бутерброда.

"Два бутерброда и еще ма-аленький кусочек, - уточнил Андрей. - Сорок два часа работы, ровно семь смен у бака. Охо-хо..."

Автобус был маленьким, но не таким, как стандартная квартира в блоке или что-нибудь подобное, - он был маленьким как-то по-уютному. В салоне находилось шесть фантастически удобных сидений, хотя Андрей предпочел бы ехать стоя - и бесплатно.