Евгений Прошкин - Загон

Машина тронулась мягко, будто кошка. Андрей не успел моргнуть, как они уже вылетели на шоссе, вспорхнули на эстакаду и, пронесясь над встречным уровнем, затормозили у следующей остановки.

В салон, пригнувшись, влезли двое мужчин, и с ними мальчик лет семи. На всех троих были короткие рубашки и широченные штаны, косо обрезанные у колен.

- Чего это они? - прошептал Андрей.

- А чего? - спросил Илья.

- Ребенок - ладно, куражится, а мужики-то? Как из мультфильма.

- Это мы с тобой из мультфильма. Мода меняется, люди другую одежду выбирают. А мы не выбираем, мы берем то, что в лавке дают.

- Я бы этот срам все равно не выбрал.

- Тебе и не предлагает никто.

- И предложат - не возьму, - настойчиво повторил Андрей.

- Не предложат. Так что успокойся.

Свободных мест не осталось, поэтому еще два козырька с торговыми автоматами автобус проскочил без остановок. Мальчик сидел тихо - слишком тихо для своего возраста. Определенно, он был либо болен, либо умен; если умен, то, опять же, слишком.

Впереди начинался неестественно ухоженный парк. Машина юркнула в стеклянный тоннель и помчалась по зеленой трубе.

Тоннель и деревья оборвались одновременно и так неожиданно, что Андрей вздрогнул. За окнами вспыхнули яркие пятна домов, машин, каких-то плакатов на земле и в воздухе, точки синих и красных огней, и еще что-то далекое, неразличимое - все это засияло, завертелось, слилось в ослепительную панораму и захватило дух.

До геометрического центра с реконструированным Кремлем было еще далеко, однако все, что лежало в пределах малой объездной дороги, традиционно называлось центром. Возможно, здесь тоже делили районы на центральные и окраинные, но с точки зрения обитателей блоков, центром была не отдельная часть города, а город вообще.

Автобус снизил скорость и покатил по просторной улице. Андрей догадывался, что вертеть головой неприлично, - его почему-то волновало, что о нем подумает мудрый ребенок. Некоторое время Андрею удавалось сдерживаться, но вскоре он забылся и восторженно вытаращился в окно.

Дома вдоль дороги были не просто разноцветными - они были по-настоящему разными. Невысокие корпуса в три-четыре этажа стояли и фасадом, и боком, 11 углом - так, чтобы разрушить всякую симметрию.

Из-за ближних домов выглядывали другие, из-за тех выглядывали следующие, относившиеся к параллельной улице, или к диагональной, - в окно было не разобрать.

Андрей видел центр и прежде, видел много раз - в новостях и фильмах, но это было совсем не то. Еще не успев выйти из автобуса, он уже получил столько впечатлений, что хватило бы на всю жизнь. И дело было не в празднике. Наоборот - гирлянды, плакаты и пестрые флажки сбивали с толку и заслоняли собой истинную красоту центра.

"Тут и без праздника праздник", - подумал Андрей.

Главное, что он уловил в городе, - это приближение какого-то вселенского карнавала. Не ежегодного Дня Единения Народов - ведь ежегодное не может быть вселенским - а именно того скрытого карнавала, предощущение которого Андрей испытывал, глядя на помойку возле конвертера. Да, пожалуй, город был похож на помойку. В хорошем, конечно, смысле.

Так Андрей подумал. Но делиться этой мыслью ни с Ильей, ни с Вадиком он не стал.

Людей на улицах было не то чтоб очень много, - по крайней мере, обходилось без толкотни, - но все же достаточно для официального праздника. Андрей заметил, что мулатов и монголоидов в центре живет больше. В Бибиреве-6 они тоже были, но не в таком количестве. В блоках, разбросанных вокруг Москвы, преобладали европейские типы, в основном - со славянской и немецкой кровью, здесь же, в городе, перемешались все формы глаз, носов, подбородков и, не исключено, чего-нибудь еще.

Одеты люди были разношерстно, но одинаково чудно, хотя, насмотревшись на пассажиров в перекошенных портках, Андрей уже не удивлялся. Его беспокоило другое: он, Илья и Вадик в своих, так сказать, консервативных нарядах явно выделялись.

- Плюнь на это, - посоветовал Илья. - Им на тебя наплевать, и тебе должно быть так же.

- Они знают, что мы черы, - мрачно произнес Вадик..- У нас брюки из гуманитарки. И ботинки, и все остальное.

- В гуманитарку они не заходят, а блоки они видят только в кино или из окон своих тачек. Ну, кто-то тебя и признает - наставники, допустим. Что из этого?.. Плюнь, говорю.

Мужчины вместе с серьезным ребенком высади-Цпись у большого стеклянного павильона - не то театра, не то гигантской столовой, Андрей так и не понял.

На остановке никого не было, но со стороны театра-столовой к автобусу приближались две девушки, и водитель на всякий случай ждал.

- Вот теперь можешь купить свой бутерброд, - сказал Илья. - Здесь дешевле.

Андрей сглотнул и, выскочив на улицу, подбежал к автомату. Дамочки не торопились, но шли несомненно к автобусу.

Колбаса, сыр и так далее, вплоть до хрустящей булочки, - бутерброд здесь был тот же, что и на конечной. Андрей приготовил карточку, но, поднеся ее к прорези, осекся: "-9 к/п".

- Это и есть "дешевле"?! - возмущенно спросил он, плюхаясь обратно на сиденье.

- А разве нет? Девять меньше, чем десять, ты же не станешь спорить?

- Я за это "меньше" три дня вкалываю. Как они тут живут?

- Как-то умудряются, - улыбнулся Илья. - Не купил? Пожалел?

- Я не денег пожалел, а своего труда. Деньги, я смотрю, у них ничего не стоят.

- Деньги-то? Это ты зря. Работа наша ничего не стоит, вот в чем дело.

- Мне без разницы, - ответил Андрей. - Карта ваша, как хотите, так и тратьте. Вадик, бутерброд будешь?

- За девять крепов?! Я лучше коры с деревьев пожру.

- Я тоже воздержусь, - сказал Илья. - А карточку себе пока оставь, ее на части не разрежешь.

Девушки не спеша дошли до автобуса и, уплатив, сели. Та, что оказалась прямо напротив Андрея, была одета в какую-то переливчато-блестящую курточку и очень-очень короткую юбку, к тому же слегка задравшуюся. Андрей попытался повернуть голову, поднять глаза к потолку, опустить их в пол - все без толку: тонкие белоснежные трусы было видно отовсюду.

Вторая девица носила ядовито-зеленые штаны и сетчатую майку с такими крупными дырками, что сквозь них как раз пролезли неестественно длинные розовые соски.

Вадик кашлянул и прикрыл глаза ладонью, но это тоже был не выход, и он принялся изучать свои руки.

Илья посмотрел на Андрея, потом на Вадика и, развеселившись, похлопал обоих по плечам.

- А вы говорите "бутерброды"! - ухмыльнулся он.

Барышни вроде бы ничего не замечали. Они продолжали какую-то бесконечную беседу, начатую, не исключено, еще в детстве.

Та, что в трусах, кроме прочих приятных черт, имела еще и нос с горбинкой - эта горбинка и привлекала Андрея особенно сильно, даже сильнее, чем узкая белая полоска между ног, хотя взгляд по-прежнему стремился под юбку.